7-10 мая 2023 (воскресенье-среда). Ри́мини

23 века истории

По факту поезд опоздал в Каттолике на 10 минут. Надоело писать про эти, в сущности, мелочи. То ли нынче «Трениталия» жжёт особенно отвязно, то ли я просто отвык. Не каждый раз из-за них попадаю впросак, конечно, но то и дело. На сей раз я даже успел увидеть у вокзала нужный мне автобус. Но лишь увидеть. Вместе с ним ушёл мой единственный шанс воспользоваться в Римини городским транспортом.

Гостиница от вокзала по прямой вроде бы и недалеко, метров 600. Но прямой дороги нет, и обходить приходится сильно. А близость к вокзалу для меня играла большую роль. Увидел бы сразу, что топать придётся полтора километра, может, что-то другое бы выбрал, немного переплатив. Вообще, странно, что с вокзала нет выхода в сторону моря. Даже на небольших станциях обычно имеется пересекающий пути пешеходный туннельчик, а в Римини такого удобства не предусмотрено. Пусть им будет стыдно за это.

Город для моей нынешней поездки крупный. Но это я просто по всяким странным местам нынче катался. Для 4,5-миллионной Эмилии-Романьи 150 тысяч населения – это немного; в своём регионе Римини занимает только 6-е место, едва попадая в общенациональную тридцатку. Что интересно, небольшую, но прилично населённую провинцию город получил только в 1992 году; до этого он относился к провинции Форли.

Современный Римини можно поделить на 2 части: собственно город и длинную узкую прибрежную курортную полосу. Римини – пляжная столица Италии. Здешний берег Адриатики пологий и для купания удобный. Пляжи тянутся почти непрерывной более чем 100-километровой полосой полосой от дельты По на севере до Габичче-Маре на юге. Что немаловажно, в июле-августе здесь не так жарко, как на Юге. Плюс транспортное удобство: поездка на поезде из Милана занимает всего от 2,5 часов, из Рима – от 3 с половиной. Да и аэропорт есть в 20 минутах пешком от пляжа. Так что в сознании итальянцев Римини так же тесно увязан с массовым летним отдыхом, как у нас – Сочи. Сочи, к слову сказать, даже немного южнее: Римини по широте ближе к Туапсе.

Добавлено позже. Летом во Флоренции снял уличную рекламу отдыха на романьольском побережье.

Сверху крупно написано «Эмилия-Романья ждёт тебя», а снизу мелко – «Готовы принять тебя – сегодня, как никогда прежде». Похоже, намекают на то, что все ковидные ограничения остались в прошлом, как и государственные субсидии туристической отрасли.

Я, естественно, остановился в курортной зоне: в мае её инфраструктура загружена слабо, что благотворно влияет на цены. Стоимость ночи вышла всего 26 евро – включая городской налог, но не включая завтраки, за которые я доплачивал отдельно. Сравнительно немногочисленниые центральные гостиницы стоили значительно дороже.

До центра топать примерно столько же, сколько до вокзала. По крайней мере, до одного из двух главных landmark’ов города – арки Августа. Причём по улицам идти вообще не приходится. Весь путь – по велопешеходной дорожке в парковой зоне.

Солнце было уже на западе, когда я добрался до арки, так что с другой (внутренней) стороны она смотрелась лучше.

В 268 году до н. э. латиняне основали колонию в устье реки Аримин – нынешней Мареккьи. С названием мудрить не стали. Новый город должен был стать форпостом для завоевания восточной части долины По, и в последней четверти III века до н. э. его соединили с Римом Фламиниевой дорогой. По случаю окончания её ремонта под мудрым руководством императора Августа в 27 году до н. э. триумфальную арку и построили. Там, где Фламиниева дорога заканчивалась – у въезда в Аримин.

Получается, что у Римини несмотря на древность не только с датой основания, но и с происхождением названия (от Аримина до Римини, можно сказать, рукой подать) всё чётко и недвусмысленно. Даже скучно как-то.

Арка Августа – старейшее в Италии такого рода сооружение, если говорить о сохранившихся. Ну, по крайней мере, сама конструкция арки сохранилась. Сильно пострадавшая от землетрясений постройка была «отреставрирована» и включена в городские стены около X века. Понятно, что она была при этом частично заложена, но в 1930-е её по возможности освободили от позднейших привнесений. Крепостное навершие с гибеллинскими зубцами убирать не стали.

От когда-то пышного декора осталось немногое, в том числе 4 медальона из того же истрийского травертина с изображением божеств.

Про важность арки как символа города говорит то, что она попала на герб Римини (справа), утверждённый в 1930 году. Правую половину щита, согласно описанию, занимает «красный гвельфский крест с серебряной каймой». Вообще, насколько я помню, гвельфский крест – это красный на белом фоне. А белый на красном – это как раз гибеллинский. Может, такой символ, визуально объединяющий оба креста, призван отразить непростую историю города? Вроде бы нигде более в итальянской геральдике такой не встречается.

Стоит арка на гербе не абы на чём, а на довольно условно изображённой второй главной достопримечательности Римини – мосту Тиберия. Иногда его называют мостом Августа-Тиберия, поскольку начали строительство при императоре Августе, но закончили уже при его наследнике Тиберии.

Мост пересекал Аримин, и от него начиналась другая важная римская дорога – Эмилиева, идущая от Римини до Пьяченцы по южному краю Паданской равнины. Позднее русло реки было перенесено севернее, так что теперь эта старица является длинным и узким морским заливом. Мост сохранился в более-менее оригинальном виде за исключением самого северного (ближнего на снимке) пролёта. Он был разрушен в 552 году во время готско-византийской войны. Если присмотреться, то видно, что арка отличается.

Вообще, античных камней в Римини хватает. Он, может, и курортная столица, а не культурная, но в плане сохранившейся истории многим городам даже в Италии фору даст. Есть и какие-то остатки амфитеатра, но там настолько смотреть не на что, что я поленился лишних 300 метров пройти для этого. И распопанные фундаменты с напольными мозаиками «домуса хирурга» тоже не пошёл смотреть, потому что этого добра я насмотрелся уже на 8 человек. На халяву ещё куда ни шло, а за деньги (это музей) – увольте.

Объект, получается, даже более древний, чем арка Августа, но это не парадная триумфальная арка, а обычные городские ворота. Обнаружили их после того, как во время войны разбомбили средневековое здание, в которые они были включены. В 2004 году ворота пересобрали неподалёку от их оригинального местоположения. Сейчас они стоят заметно выше оригинального уровня, поскольку культурный слой никто не отменял.

Кстати о площади, которая, располагаясь на месте бывшего форума, является одной из двух главных в городе. Нынешнее название она получила в память о казнённых здесь 16.08.1944 троих партизанах. До этого она некоторое время называлась площадью Юлия Цезаря, о чём напоминает типовой памятник ему.

Согласно преданию, именно здесь, на форуме, Юлий, перейдя Рубикон, обратился к солдатам своего легиона. Мол, нужно идти на Рим, а то там нехорошие сенаторы, а пуще всех министр обороны главнокомандующий Гней Помпей, чинят всяческие кривды и ни в грош не ставят народных трибунов. В принципе, знакомая история: сколько гражданских войн началось именно таким образом.

На площади вообще много всего интересного, но я заранее плохо изучил вопрос и отснял далеко не всё, что стоило бы.

Корсо – бывший римский декуманус максимус (главная продольная улица*), соединявший арку Августа с мостом Тиберия. Он, как и положено, проходил через расположенный на пересечении с кардо максимус (главной поперечной улицей) форум.

Видел снимок этой аптеки 2012 года – там вместо русской вывески немецкая. Нынешние же реалии таковы, что в городе очень много русских и украинцев. Не туристов, я имею в виду. Вся недоуслышанная за поездку родная речь в Римини вернулась мне сторицей. В том числе погулял-поболтал с подругой моего коллеги, которой я привёз от него гостинец. Она мне поведала, что несмотря на Волдеморта, живут все если не дружно, то уж точно без враждебности, уважительно.

* Строго говоря, декуманус – улица, ориентированная по линии запад-восток, но римляне в этом отношении не придерживались формальностей

Павел Григорьевич

Историческая Романья – это примерно ядро Равеннского экзархата. Название этой области происходит от ромеев – так себя называли византийцы, подчёркивая своё преемство от Рима. Я уже упоминал, что Римини входил в византийский морской Пентаполь. Сегодня это три юго-восточных провинции региона Эмилия-Романья (Форли-Чезена, Равенна и Римини) плюс немного сопредельных территорий в Марке и Тоскане. С культурно-исторических позиций к Романье относится также республика Сан-Марино.

Все эти территории были включены в пресловутый Пипинов дар и в 756 году номинально (но не фактически) переданы папе римскому. Следующие века истории портового Римини мало отличаются от той же Анконы. При наличии назначенного управлять городом графа с XI века постепенно возрастает роль магистрата, и в XII веке на фоне затяжного противостояния между империей и папством Римини становится свободной коммуной.

Центр городской жизни в это время смещается с бывшего форума на находящуюся неподалёку площадь Кавура.

Конечно, никакого Кавура тогда ещё и в проекте не было, это название площадь получила после Рисорджименто. Известно, что в XVI веке она называлась площадью Коммуны, а прежде… может, и вообще никак не называлась. В 1204 году для городского совета на площади возводится Палаццо-дель-Аренго, который я снял как-то некозырно, потому что к этой площади тоже недостаточно подготовился. Вообще с Римини на этапе планирования обошёлся как-то небрежно.

Лесенку на северной стороне охраняет не лев, а львица. Причём кормящая.

С южной стороны к Палаццо-дель-Аренго примыкает построенное в 1334 году Палаццо Подеста. Подеста́ (наместник) – обычная в Средние века и при фашистах должность назначаемого главы городской власти. Избираемых населением мэров называют словом си́ндако.

В центре площади стоит (сидит) памятник папе Павлу V (1605-1621) из семьи Боргезе, при котором в Римини развернулось большое городское строительство и были предприняты первые попытки вывести из города периодически затапливавшую его Мареккью.

Свет здесь контровый, и цвета были очень блёклые. Поэтому сделал монохром. Когда я этот статуй увидел, то сразу определил его как «памятник Григорьичу» (дай бог ему здоровья). В самом деле, есть некоторое сходство с моим неоднократным попутчиком в биатлонных поездках. Тоже папа, если подумать. Просто не зятя, а римский.

Что интересно, во время наполеоновских войн памятник был трансформирован в патрона города святого Гауденция, чтобы защитить его от покушений со стороны французов. Папу те запросто могли переплавить на пушки, а святых покровителей трогали реже, чтобы слишком-то уж не восстанавливать против себя местное население покорённых земель. В общем-то, тиару на епископскую митру заменить – и называй как хочешь. Позднее статуе вернули первоначальный облик.

Украшение фонтанов шишкой – уходящая корнями в античность традиция с глубоким метафизическим подтекстом. За фонтаном виднеется фасад бывшего рыбного рынка (Пескерии), построенное в 1747 году.

По первоначальному назначению эти торговые ряды давно не используются: вонь в самом центре города никому не нужна. Но какие-то «чистые» товары здесь могут продавать, а вечерами это самое тусовочное место для молодёжи.

Юго-западный торец вытянутой площади занимает открытый в 1857 году театр имени Аминторе Галли – местного композитора, в мире почти не известного.

Это уже другая площадь, Пьяцца Малатеста. Сбоку от театра на ней устроена арена Амаркорд размером, как мне показалось, несколько больше стандартных 13 метров. Особенно популярна она у влогеров.

Совпадение с названием фильма Феллини неслучайно. Этого режиссёра, многими почитаемого величайшим в истории итальянского кино, вполне можно назвать «риминийским всем». Отчасти потому что на знаменитостей город с такой славной историей удивительно не плодовит: ни Россини, на Рафаэля. Даже театр пришлось называть в честь композитора, о котором лично я вообще до этого ни разу не слышал. Зато Федерико Феллини (1920-1993) родился и вырос в Римини. Его детско-отроческие воспоминания, среди которых на особом месте был цирк, легли в основу нескольких фильмов маэстро.

Горе не от ума

Долгое время гвельфы и гибеллины в Римини худо-бедно уживались. Враждовали, не без того, но как-то обходилось без крайностей. Всё изменилось с переездом в город в самом конце XII века Малатест.

Дословно «Малатеста» значит «Дурная голова». Но это не про глупость, а в том смысле, что «ногам покоя не даёт». Очень уж шебутной был характер у представителей этой семьи. И прозвище своё, ставшее фамильным, они носили с гордостью. Многие прославились как кондотьеры. А от кондотьера один шаг до синьора: захватил какой-нибудь город, да и объявил его своим (как Галеаццо Малатеста – Градару). Так что Малатесты владели различными городами Романьи, Марке и даже Ломбардии. Определение «больной на всю голову» ко многим из них тоже вполне подходило из-за социопатических наклонностей. Малатесты приобрели дурную славу не только жестокими расправами над своими противниками, но и частыми убийствами собственных жён и родственников.

После поражения, понесённого Фридрихом II от Ломбардской лиги в сражении при Парме в 1248 году, тогдашний глава рода Малатеста да Веруккьо, известный по прозвищу «Старый мастиф» (Mastin vecchio) меняет ориентацию на гвельфскую. Это не было чем-то особенно вероломным, в Средневековье почти все так делали. Личное прозвище этот Малатеста получил не за коварство, которое с псом как раз не очень бы вязалось, а за склонность идти напролом, не считаясь с рисками, и «мёртвую хватку». Сегодня его прозвали бы Бультерьером, наверное. За последующие десятилетия ему удалось укрепить личную власть в Римини настолько, что в 1295 году он изгнал из города остатки гибеллинов, а себя объявил её повелителем. Так началась история синьории Римини, продлившаяся чуть более двух веков.

В архитектурном наследии города от Малатест остался прежде всего кафедральный собор Римини, известный как «Малетестианский храм» (Tempio malatestiano). Готическая церковь, посвящённая Франциску Ассизскому, построена во второй половине XIII века и с тех пор использовалась Малатестами в качестве фамильной усыпальницы.

Сиджизмондо Пандольфо Малатеста, правивший в 1432-1468 годах, был верным сыном своей семьи. Во-первых, Римини и ещё нескольких городов поблизости ему было мало; он постоянно практиковал кондотьерство и войны с соседями. Впрочем, его ратная фортуна оказалась весьма изменчивой. Во-вторых, две первых его супруги погибли при весьма подозрительных обстоятельствах. Всё-таки на Руси даже в это жестокое время нравы были в чём-то гуманее: надоевших жён всего лишь принудительно отправляли в монастырь. В то же время этот Малатеста был высокообразованным человеком, покровителем искусств и даже сам сочинял стихи. И третью жену, на удивление его пережившую, он вроде бы очень любил.

В 1447 году Сиджизмондо Пандольфо затеял перестройку церкви, поручив её одному из зачинателей архитектуры Возрождения Леону Баттисте Альберти. В результате чего мы и имеем нынешний незаконченный ренессансный фасад. Незаконченным он остался, потому что Малатеста, верный семейным традициям сквернонравия, ввязался в конфликт с папой Пием II. Такое и императорам-то далеко не всегда с рук сходило, а для заштатного синьора и подавно было излишне самонадеянно. Чем воспользовался его давний враг Федерико да Монтефельтро (да-да, тот самый урбинский герцог), с которым они прежде уже воевали из-за Пезаро. Можно сказать, Сиджизмондо Пандольфо ещё повезло, что он смог сохранить за собой Римини, лишившись прочих владений. Но казна опустела, и денег на достройку не хватило.

В мой первый день в Римини знакомство с собором его незаконченным фасадом и ограничилось. Я подошёл в 17:30 – как раз прозвонили начало мессы. Раненько они тут. Причём реально следят, чтобы туристы в это время не шастали. Внушительный синьор не просто так охраняет предупредительный штендер у входа. В начале 8-го часа вернулся – врата собора уже затворились. Согласно вывешенному расписанию, они ещё в 18:30 должны были это сделать. Зачем тогда туристов на штендере приглашают в 18:30 после службы снова приходить, непонятно. Да и всё равно темно было бы уже снимать.

На следующий день мне удалось попасть и внутрь. Интерьер – тоже результат перестройки Альберти, но оформление выполнял не он.

Распятие над алтарём осталось от прежней церкви.

Справа от алтаря в последней боковой капелле лишённой трансепта базилики находится фреска работы Пьеро делла Франческа, изображающая самого Сиджизмондо Пандольфо молящимся своему святому покровителю Сигизмунду Бургундскому.

В других боковых капеллах размещены саркофаги Малатест.

Обратите внимание, что саркофаг стоит на фигурах слонов. Изображений этих животных в церкви вообще много, потому что Малатесты возводили свой род (без каких-либо оснований) к Сципиону Африканскому и считали слона чем-то вроде своего полуофициального символа.

Оформление для христианского храма несколько… спорное, пожалуй. Арки капелл, например, до странности напоминают римские триумфальные. И названия у них какие-то неканонические. А ведь ещё Альберти планировал вместо хора построить огромную ротонду с куполом а-ля Пантеон. Эту задумку он реализовал много позже и скромнее во флорентийской базилике Сантиссима-Аннунциата. Идея Сиджизмондо Пандольфо была в том, чтобы насколько возможно приблизить семейную усыпальницу к античным образцам. Поэтому и называется всё это не церковь, а храм (tempio). Возможно, где-то Малатеста грань допустимого перешёл, и в том числе и за вольнодумство получил в 1460 году отлучение от церкви. Хотя в основе там, конечно, спор из-за владений лежал, который Пий II не очень благожелательно по отношению к Малатесте рассудил.

В 1809 году Наполеон закрыл францисканский монастырь, и в храм перенесли епископскую кафедру, посвятив новоявленный собор святой Колумбе из Санса. В 1944 году он очень сильно пострадал от бомбардировки. В результате его современная апсида упрощена по сравнению с первоначальной. Национальным монументом Темпио Малатестиано объявлен ещё до этого, в 1940 году. А статус малой базилики (единственной в диоцезе) римская курия зажимала аж до 2002 года. Клирики – они ребята злопамятные.

Второе важное сооружение, оставшееся от Малатест – Кастелло Сисмондо. Считается, что Сиджизмондо Пандольфо не только заказал его строительство в качестве своей резиденции, символа власти и центра обороны города. Но и, будучи искушённым военачальником, сам его спроектировал. Так ли это, достоверно не известно. Но есть подтверждённые сведения, что вскоре после начала строительства, проходившего в 1437-1454 годах, в Римини приезжал в качестве консультанта сам Филиппо Брунеллески.

Крепость дошла до наших дней не целиком. Сегодня мы видим в основном то, что служило цитаделью. Внешние стены и позже добавленные бастионы снесли в 1826 году при перестройке Кастелло в казарму. Очень меня заинтриговали необычные навершия башен, чем-то даже напоминающие доты сравнительно недавних времён. Это вроде бы XVII век.

Ныне в Кастело размещается музей Феллини. Я в него идти не собирался, только от входа «щёлкнул».

А скажите-ка, дорогие знатоки и почитатели творчества Феллини, кадр из какого фильма воспроизводит эта скульптура акробата на трапеции? Правильный ответ в конце главы.

Можно было ожидать, что после такого мощного фиаско, что случилось с Сиджизмондо Пандольфо, звезда Малатест закатится. Но нет, не такова эта семейка! Откровенно говоря, при всех недостатках, сложно не восхищаться их целеустремлённостью и неумением отчаиваться. У Сиджизмондо Пандольфо, когда он в 1468 году умер, остались три сына, причём все были внебрачными, но узаконенными. Наследником он назначил младшего из них, 17- или 18-летнего Салюстио. Фактически правила в Римини вдова, Изотта дельи Атти. Пий II решил, что настал удобный момент избавиться от поднадоевшего ему рассадника безобразий и сделал ставку на другого сына – Роберто. Они договорились, что Роберто захватит Римини, но править будет не самостоятельно, а от имени и под мудрым папским руководством. Роберто деньги взял и город в самом деле захватил – есть сведения, что при помощи обмана военной хитрости. А потом… думаете, наплевал на договор и провозгласил себя синьором? Чёрт, да вы знали! А Пий просто зря не проверил документы перед тем, как договариваться. А то бы увидел, что фамилия у Роберто – Малатеста. Потом-то уже поздно было метаться. Попробовал было воевать, но не преуспел. Всегда проверяйте личность тех, с кем что-то подписываете!

Впрочем, есть основания думать, что Роберто был не во всех отношениях так уж плох. Да, он в лучших традициях семьи убил обоих единокровных братьев. Причём старший был монахом и конкурировать за власть не мог. Просто Роберто показалось, что от этого агента Рима можно ожидать удара в спину. Но мачеху если и уморил, всё же похоронил в семейной сыпальнице (я выше показывал её саркофаг). Сумел наладить отношения с заклятым врагом отца Федерико да Монтефельтро и даже получил руку его дочери. Да и со Святым престолом постепенно как-то всё устаканилось. У Сикста IV Роберто уже ходил в любимчиках и удостоился погребения в ватиканской базилике святого Петра, когда в возрасте 42 лет умер от малярии.

Последним синьором Римини в 1482 году стал Пандольфо IV по прозвищу Пандольфаччо – 7-летний сын Роберто (разумеется, внебрачный). Сей условно-благородный муж демонстрировал в основном отрицательные черты своей генеалогии и уже в 1500 году удостоился отлучения от церкви. Ну, во всяком случае, малый шустрый. В отличие от деда, устоять перед внешними угрозами он после этого не смог. Поскольку уже и в городе достал всех капитально, так что положиться ни на кого особо не мог. В итоге был вынужден уступить свои права на Римини Венеции за пару чиккетти и покататься в гондоле. Венеции этот чемодан без ручки сам по себе был не особо нужен, и в 1509 году Римини стал предметом обмена в какой-то сделке с Римом.

В 1522 году Пандольфаччо удалось ненадолго снова захватить власть, но герцог Урбино с длинным именем Франческо Мария I делла Ровере окончательно закрыл историю синьории и вернул Римини в состав Папского государства, где тот с обычным набором потрясений XIX века пребывал до самого Рисорджименто. Аминь.

Со старыми церквями в Римини, как ни странно, всё довольно плохо. В городе были богато представлены монашеские ордена, но довольно много культовых сооружений до наших дней не дошло. Такая же судьба могла постигнуть церковь, известную как Санта-Рита на Пьяццетте Кастельфидардо.

Построили её во второй половине XIII века для клариссинок. Сейчас, наверное, только намётанный глаз сможет усмотреть в этом здании черты итальянской готики, которую сёстры-клариссинки, как и их братья-францисканцы, очень уважали. Наполеон, разумеется, невест Христовых разогнал, и в 1809 году церковь вновь открылась как приходская с новым посвящением святым Варфоломею и Марину (про последнего ещё завтра поговорим). Но и старое посвящение осталось в памяти народной, хотя уже больше двух веков прошло. Внутри вроде есть на что посмотреть, но меня туда не пустили (дело тоже было в 8-м часу вечера).

Ещё одна запросившаяся в кадр церковь – святого Франциска Ксаверия, более известная как Суфраджо.

Строительство её началось в 1719 году, а в 1721 году закончилось. При этом по какой-то причине не был облицован камнем фасад, хотя сбоку, как видите, это сделано. То есть фактурная кирпичная стена – это не декор, а специальная кладка для лучшего сцепления с раствором при облицовке. Внутри барочно, ничего интересного. Католический термин suffragio означает особый вид службы, когда молятся за отпущение грехов находящимся в чистилище душам. Православие концепцию чистилища не поддерживает, поэтому на русский название можно перевести разве что как Упокоения усопших, что не совсем точно отражает суть. С другой стороны, называем же мы католическое Вознесение Богоматери Успением, и ничего.

А правильный ответ на вопрос о Феллини – «Дорога» (La strada, 1954).

Борго

Кокушкина моста в Римини нет, но что-то вроде канала и мост через него имеются. Да я уже показывал.

Приметное здение поодаль – единственная в городе высотка, так называемый Небоскрёб Римини (Grattacielo di Rimini). 28 этажей, полная высота 101,5 м. На самом деле, ничего особенного, выгладит как весьма заурядная московская многоэтажка.

Так вот, мост. Который не Кокушкин, а Тиберия. Если его перейти, попадаешь словно в какой-то другой город, напоминающий одновременно Трастевере (благо, тот тоже за рекой) и Бурано.

Это средоточие риминийского колорита – Борго Сан-Джулиано.

Где брусчатка начинается, пожилая синьора в кресле-каталке виднеется. И сиделка-украинка, которая никак не могла закатить её в дом по довольно крутому пандусу. Потому что синьора не только пожилая, но и довольно тяжёлая. Я знаю, потому что помогал. За поворотом улицы – церковь, давшая название этому району. Внешне она малоинтересна, а внутри шла месса.

Борго – это небольшие в 2-3 этажа дома, разноцветные и всячески украшенные. Здесь нет обшарпанности, а если она и есть, то тоже высокохудожественно подана.

Велосипедов в плоском Римини вообще очень много. Причём велосипедисты здесь в массе совершенно безбашенные, и порой от них просто приходится уворачиваться. Невольно начинаешь ностальгировать по временам, когда это был бесправный и забитый класс участников движения :). Или, скорее, прежде велосипед был не в моде, поэтому пользовались им в основном взрослые разумные люди.

Всё, что требуется сделать в Борго – это немного побродить по нему, полюбоваться и поснимать.

И восхититься жителями, которые в совершенно не свойственной обитателям больших итальянских городов манере тратят столько сил и средств на создание комфортной среды обитания (и гуляния).

Ещё можно было здесь поужинать: есть неплохие места. Но я был в Борго рановато для ужина, а после возвращаться сюда не захотел: далеко. Может, лишняя пара километров по ровной местности – это и немного. Но не в том случае, когда твой день начался в Габичче-Монте.

Так что забронировал через TheFork тратторию Sabbioni на главном проспекте курортной части Римини – Виале Реджина Елена, названном в честь жены короля Эммануила III, Елены Черногорской. Местечко это туристическое: вся обслуга сносно говорит по-английски, а в меню есть русский. Да и среди многочисленных клиентов едва не половина иностранцев. Соответственно, дороговато, но не запредельно. Как ни странно, мне понравилось, хотя я откровенно предпочитаю небольшие демократичные заведения «для местных» вроде вчерашнего. Но я уже не в Каттолике, а в курортной части Римини, где такое не вдруг найдёшь. Особенно подкупило то, что в Sabbioni подают две мои самые любимые итальянские воды: Acqua Panna без газа и San Pellegrino с газом. Так что в итоге все 3 дня сюда ходил. Денег там оставил много, но это больше потому что решил под конец ни в чём себе не оказывать. Ел от пуза самое вкусное.

Кстати, правильно сделал, что забронировал. Внутри был аншлаг, и непредусмотрительных сажали только снаружи. На оживлённой улице мне сидеть совсем не хотелось.

На третий день меня уже узнавали (а это почти всегда влечёт приятные бонусы), и я даже меню не брал. Просто тыкал в витрине в понравившуюся рыбку: вот эту мне пожарьте, per favore. Естественно, в эти последние итальянские ужины у меня и мысли не было есть что-то кроме рыбы. В первый день, например, попробовал морского чёрта (он же удильщик). Эта такая глубоководная рыба с огромной зубастой головой и сравнительно небольшим телом. Целиком её не готовят, только хвост.

Мне вкус и текстура, скорее, не понравились, хотя некоторые считают морского чёрта деликатесом. Морской петух (по-итальянски называемый gallinella, то есть курочка) больше пришёлся по вкусу. «Классики» – дорады (orata) и сибаса (spigola/branzino) – два дня из трёх вовсе не было.

Не пренебрегал и десертами. Баварский крем выглядит красиво, особенно политый чем-то жёлтым и с малинкой наверху, но повторить этот опыт мне вряд ли захочется.

А когда кое-кто сказал мне, мол, фе, в Sabbioni только туристы ходят, я знал, что ответить: «Ну а я кто? Королева Елена?!»

У самого синего моря

Во второй половине XIX века, после Рисорджименто и постройки Адриатической железной дороги Римини предстояло сделать выбор: развиваться как портовый и промышленный центр или как курорт. Совместить эти траектории было по понятным причинам невозможно. Выбор, как вы уже знаете, был сделан в пользу второго варианта. В 1873 году для лечения морскими водами был открыт Курзал. Вскоре купания из медицинских процедур переходят в разряд модного отдыха, строятся роскошные гостиницы, развивается прочая рекреационная инфраструктура. Однако до 1920-х курортный отдых оставался уделом состоятельных людей, и только при фашистах он стал массовым явлением. Тогда же (в 1931 году) наконец-то изменили русло Мареккьи, которая продолжала время от времени затапливать город, хотя после Павла-Григорьича прошло уже более трёх веков.

Прибрежный Римини мало отличаетися от любого другого международного курорта. Если в итальянские надписи не вглядываться, то и не скажешь сразу, что ты не на Доминикане или в приличном районе какого-нибудь Хуахина.

Кстати о королеве Елене, чтобы уже больше ней не возвращаться. В самом её начале (улицы нумеруются с севера на юг) есть симпатичная неоготическая церковь с необычным посвящением. Ключевое слово – «неоготическая».

Ох уж мне эти богородичные титулы. Такая морока каждый раз переводить, когда что-то новое встречаешь. А напридумывали их за века немало.

Я хоть и не христианин, но мне тоже помогло. Потому что красиво.

Святой Иоанн/Джованни Боско (1815-1888) заслужил добрую память тем, что призревал беспризорных и бедных подростков. Для этого он основал монашескую конгрегацию салезианцев, названную в честь святого Франциска Сальского. Однако этим его гуманистический подвиг не исчерпывается. Джованни Боско ещё был педагогом-новатором. Он упирал не на дисциплину, что для XIX века было революционно, а на преданность учителя детям. Их к учёбе и труду наставник теперь должен был не принуждать, а вовлекать. Полностью исключались наказания, что даже спустя много лет не стало обычной педагогической практикой.

Естественно, занимался святой только мальчиками, поскольку мужчине-монаху плотно участвовать в воспитании девочек не пристало. Для них он вместе с монахиней Марией Мадзарелло (тоже впоследствии святой) создал женскую салезианскую конгрегацию «Дочерей Марии – помощницы христиан». Поэтому, видимо, он в этой церкви и оказался как отец-основатель. Ещё он, обладая высочайшим моральным авторитетом и в то же время не выказывая никаких политических предпочтений, выступал в качестве посредника между сардинским правительством и Святым престолом в период Рисорджименто, то есть фактически войны между ними.

Чаще всего Иоанна Боско изображают вместе с самым известным его подопечным – Доменико Савио. Тот тоже святой, но ничего значимого не совершил, поскольку умер от воспаления лёгких в неполных 15 лет. Просто отличался при жизни особой набожностью. Для церкви больше ничего и не требуется: сентиментальные дамочки ведутся на истории о светлых невинных юношах даже лучше, чем на деяния тех, кто посвятил жизнь подлинно благородному служению и многого в том достиг.

Виале – это вторая курортная линия. Первая (велопешеходная морская набережная) занята в основном крупными отелями от 4 звёзд. Я туда особо не ходил, но в самый последний вечер после ужина заглянул на пляж – «попрощаться с морем».

Попадаются и весьма навороченные экземпляры вроде «Гранд-отеля», отмечающего в этом году 115-летие дольче-виты.

Этот отель фигурирует в фильме Феллини «Амаркорд» как символ недостижимой, но притягательной для бедного подростка роскошной жизни. Самому режиссёру достичь её вполне удалось: в последние годы жизни он, наезжая в родной город, останавливался именно здесь.

Это уже совсем север, неподалёку от старого русла Мареккьи. Я туда шёл смотреть на маяк, по дороге заглянув в парк Федерико Феллини, который прежде был то ли частью закрытой для посторонних территории «Гранд-отеля», то ли парка упомянутого выше Курзала. В любом случае, после войны буржуев утеснили.

Попроще, конечно, чем фонтан с гиппокампами в парке Вилла Боргезе, но сомнений первоисточник не вызывает. Фонтан сначала установили в 1928-м, затем в 1950-м разобрали (видимо, за время войны пришёл в негодность). И уже в 1983-м сделали заново, использовав часть деталей от прежнего сооружения.

Есть и колесо обозрения на пляже; как же без такого бестолкового аттракциона.

Бестолковый он главным образом потому что стоит реально на отшибе. До ближайшей достопримечательности – моста Тиберия – 1800 метров. На что там смотреть? На пляж да на марину, разве что. А оно надо? Маяк на берегу старого русла, например, и без того неплохо видно.

Пространство между виале и железной дорогой (а это немалая площадь) застроено в основном виллами. Многие из которых превращены в небольшие гостиницы (как моя, например), но бо́льшая часть – частное жильё или роскошные дома под сдачу.

В принципе, неплохой вариант, чтобы не платить страшенные деньжищи за гостиницу :).

---

< Габичче – Каттолика – Градара

Сан-Марино >