6 мая 2023 (суббота). Урбино

Рафаэль

Утром меня осенило, как Юрий Шевчук написал припев песни «Это всё…». Определённо, он сделал это, собирая вещи перед выездом из гостиницы.

А пока что почти всё, что поздне́е возьму я с собой, включая чемодан, осталось отдыхать в Пезаро. Рюкзак с меньшей частью вышеозначенного отправился вместе со мной на автостанцию к автобусу до Урбино. По будням (включая субботы) рейсы каждые полчаса, по праздничным дням (включая воскресенья) – редко. Ехал, кстати, по via Y. A. Gagarin – это большая и важная улица в Пезаро.

Урбино, находящийся в 29 километрах от берега и примерно в 35 километрах от Пезаро по автодороге – второй административный центр провинции Пезаро-Урбино. Город это небольшой (14 тысяч человек постоянного населения не набирается), а весомость ему придаёт незаурядная историческая и художественная значимость. О которой говорит и то, что исторический центр Урбино с 1998 года включён в список Всемирного наследия ЮНЕСКО. Не то чтобы в Италии подобным кого-то удивишь, но рекомендация внимания заслуживает.

Город Urvinum Metaurense существовал уже в античное время, но сколько-то существенной роли в то время не играл. Значимость его возрастает в VI веке, когда здешнее укрепление становится частью «Византийского коридора», соединявшего через Апеннины Равенну с Римом. Коридор был ликвидирован вместе с другими североитальянскими владениями Византии, а Урбино в 754 году был формально передан Пипином Коротким во владение папе римскому. Фактически же территория оставалась под властью императора и его вассалов, а через некоторое время Урбино даже получил, подобно Анконе, независимость. Однако сохранить её не сумел, и с 1234 года в учреждённом Фридрихом II Урбинском графстве утвердилась династия да Монтефельтро.

От Монтефельтро на городской герб (справа) перекочевали голубые и золотые полоски. Чёрный имперский орёл, очевидно, отмечает гибеллинскую ориентацию города – это при том, что формально графство было частью Папского государства. А герцогская корона вместо обычной башенной отмечает апгрейд в 1443 году графства до герцогства. Причём проделал это не император, а формальный сюзерен папа. Видимо, общий язык они со временем нашли и жили душа в душу. Щит такой формы, оказывается, вне Италии называется «итальянским», а в самой Италии – «конская голова». И правда, похоже.

После угасания рода да Монтефельтро титул перешёл к их родственникам делла Ровере, которых мы поминали применительно к Пезаро. В какой момент Пезаро вошёл в состав герцогства, я не нашёл. Но именно туда в 1523 году делла Ровере перенесли столицу герцогства. Когда и их род в 1631 году по мужской линии пресёкся, папа воспользовался этим и герцогство ликвидировал, подчинив Урбино напрямую Риму.

Довольно обычная история, но есть нюанс, который во времена Ренессанса сделал скромный Урбино одним из важнейших городов Италии. О нём чуть позже.

По прибытии нужно зайти в лифт на автостанции и подняться на 6-й этаж (7-й по нашему) в торговый центр, а затем на другом лифте на 10-й (11-й) на крышу. И так уже выходишь в город. Тут вам рельеф-с. Выходишь к северным воротам исторического города – Порта Санта-Лючия.

Это последняя, четвёртая версия городских укреплений, построенная в первой четверти XVI века. И сразу отметим, что улица, которая выходит через эти ворота, носит имя Донато Браманте – одного из величайших архитекторов раннего Возрождения. Ему, например, принадлежит проект миланской базилики Санта-Мария-делле-Грацие, в трапезной которой Леонардо да Винчи позднее нарисовал свою «Тайную вечерю».

Но мы в город пока не пойдём, а пройдёмся вдоль стен. Потому что неподалёку в скверику стоит памятник «урбинском всему» – Рафаэлю.

Открыли его в 1897 году в самом центре возле герцогского дворца. А в 1947 году перенесли на нынешнее, более просторное и зелёное место.

Фамилия Рафаэля указывается двояко: Санцио (Sanzio) или Санти (Santi). В историю искусства он вошёл с латинизированной Санцио, но при рождении в 1483 году художника звали Рафаэлло Санти. У него ещё и имя слегка «русифицировано». Та же судьба почему-то постигла Тициана (он Tiziano), но минула их коллег Леонардо и Микеланджело. Есть версия, что это произошло из-за «канала проникновения» информации о художнике. Рафаэль в России стал известен благодаря французским или немецким источникам, которые основывались на латинском написании Raphaël. В то время как Леонардо в немецком, например, свою конечную «о» не терял.

Отец Рафаэля, Джованни Санти, работал поэтом и художником при дворе герцога Гвидобальдо да Монтефельтро. Люди искусства при дворах крупных феодалов не были чем-то редким, но урбинские герцоги отличались необычной для своего времени просвещённостью и утончённостью. О чём говорит, например, и то, что в небольшом городе ещё в 1506 году открылся университет. Он по сей день действует, причём студентов в нём обучается почти столько же, сколько людей живёт в самом городе. Крупнейшие мастера Кватроченто и раннего Возрождения подолгу гостили в Урбино, так что юному Рафаэлю было у кого поучиться. Я имею в виду, до того, как он уже искусным художником поехал в Перуджу к Пьетро Перуджино, почитаемому главным наставником будущего светоча Высокого Возрождения.

Я тут вообще без иронии насчёт «светоча». Может, в работах Рафаэля и не видна такая смысловая глубина, как у Леонардо или Микеланджело. Но они дарят не только эстетическое удовольствие, но и ощущение радости – словно свидетельствуя о том, что писал Рафаэль с улыбкой, с наслаждением. И, кажется, что-то светлое ушло из мира с его ранней смертью в 1520 году. Недаром эту дату многие исследователи считают окончанием Высокого Возрождения, хотя Буонаротти творил после этого ещё долгие годы.

Более ничего вне стен меня не удерживало, и через очередные ворота я решительно ступил в освящённый авторитетом ЮНЕСКО исторический центр.

Визуальная составляющая

Первой на моём пути оказалась церковь Сантиссима-Аннунциата при бывшем конвенте босых кармелиток, в котором нынче размещается Урбинская академия изящных искусств. Она (церковь) сама виновата, потому что в моём плане её вовсе не было. Внешне она собой ничего интересного не представляет, но внутри есть кое-что занятное. А именно, выстроенный прямо в центре наоса портик.

Саркофаг в сводчатой нише – это копия гробницы Рафаэля. Похоронили-то его, согласно завещанию, в римском Пантеоне – там он по сей день и покоится. Однако Урбино было обидно не иметь могилы своего самого знаменитого уроженца, поэтому соорудили кенотаф. А теперь угадайте, когда это случилось.

Правильный ответ – 2020 год. К 500-летию со дня смерти. Ну-у-у… не торопились. И честно, немного странно, что в наши дни люди всё ещё занимаются столь странными вещами.

На самой вершине холма, который занимает исторический центр Урбино, во второй половине XIV века построен форт, получивший имя кардинала Альборноса.

Возникает вопрос: а с чего бы кардиналу (то есть подчинённому папы) строить укрепление в городе, папе не подвластному? На самом деле власть Монтефельтро существовала в Урбино не непрерывно. Бывали продолжавшиеся годами перерывы. В 1370 году город на несколько лет захватил синьор Пезаро Пандольфо II Малатеста, действовавший от имени папы. Скорее всего, именно к этому периоду относится строительство доминирующего над городом укрепления, для чего снесли одну из резиденций Монтефельтро – примерно как позднее поступил Климент VII в Анконе. Обычно указываемые в источниках годы строительства 1367-1371 находятся с хронологией переходов власти в явном противоречии. Либо фортеццу начали строить сами Монтефельтро, а папский легат Анджелико Гримуар только завершил. Подтверждений этой версии нет.

Назван форт в честь Хиля (Эджилио) Альвареса Каррильо де Альборнос, фактического правителя Папского государства при авиньонских папах Иннокентии VI и Урбане V. Он умер ещё в 1367-м, так что прямого отношения к строительству в Урбино иметь не мог. Возможно, так отметили его вклад в фортификацию папской области в ходе подготовки к возвращению понтификов из «авиньонского пленения».

Всё это не помешало Антонио II да Монтефельтро в 1375 году вооружённым путём вернуть себе власть над Урбино. Ныне в форте размещается музей средневекового оружия, но я туда я не ходил. Интересовали меня прежде всего виды, которые не оправдали ожиданий. В других местах города они потом оказались лучше.

А точку с «каноническим» духозахватывающим видом Урбино я посетил в самом конце, поскольку вид там восточный, и правильный свет приходит после обеда.

Примерно столь же живописная картинка должна была быть в Пачентро, но там мне не так повезло с погодой. Купол и колокольня – это собор, а правее него находится герцогский дворец. Кстати, и этот вид со снегом (который здесь, на высоте около 450 метро н. у. м., не редкость) смотрится отлично. Видел на чужих снимках.

Ещё на поляне возле форта нашлось место творениям современных самовыраженцев. Не даром же в городе есть академия изящных искусств.

В других местах Урбино этого добра тоже хватает.

По общей картинке вы уже наверняка поняли, что горизонтальные или хотя бы пологие пути – это не про Урбино. С вершины холма, например, я спускался так.

Пиола – это особым образом вымощенный спуск. Кирпичи пиолы уложены «пилой» с небольшими направленными в сторону вершины зубьями. Ходить не особенно удобно, зато не подскользнёшься даже на мокром покрытии. И оно имеет уклон к средней линии, где находится желобок для стока воды. Однако встречается и «пошёрстное» (в сторону спуска) мощение. Тогда это обычная скалината (лестница), пользоваться которой в дождь следует с осторожностью.

Но вы не подумайте, есть и улицы, по которым можно даже ездить на автомобиле. То есть обычные виа.

Ору!

В католической церкви ораторием называется храм, предназначенный для определённой общины – как правило, мирской, а не монашеской. Слово происходит от латинского orare – молить, молиться. Ораторий может быть доступен для посторонних, желающих посетить его, но это на усмотрение руководства общины. То есть это что-то вроде закрытого религиозного клуба. Также ораториями называют домовые церкви, предназначенные для членов семьи или какой-то организации. В этом отличие от обычной церкви, которая открыта для всех желающих помолиться всегда, когда она вообще открыта. Разве что ковид некоторые коррективы внёс в трактовку общедоступности церквей.

Особенно практиковали создание ораториев члены «Общества апостольской жизни», созданного в XVI веке святым Филиппом Нери. Их ещё прозвали за это ораторианцами. Они же в XVII веке придумали особую форму музыкального произведения для исполнения на тусовках в ораториях – ораторию. Фактически, это была церковная альтернатива опере. Последняя вызывала у благочестивых ораторианцев неприятие как сюжетами, не всегда соответствующими Святому писанию, так и непотребным лицедейством. Оратория не предусматривала сценического действия, ограничиваясь только музыкой (инструментальным исполнением и пением на религиозные сюжеты). Позднее оратория стала пониматься исключительно как форма музыкального произведения уже независимо от его сюжета.

В Италии оратории (как храмовые постройки) были наиболее распространены в Ломбардии. Например, миланская церковь Сан-Готтардо первоначально служила ораторием для Висконти. Но и в Урбино их по какой-то неведомой причине насчитывается больше десятка. Два из них музеефицированы и, будучи расположенными по соседству, посещаются по единому билету стоимостью 5 евро.

Первый – ораторий Сан-Джузеппе, построенный в начале XVI века как штаб-квартира одноимённого братства. В конце XVII века обветшавшее от сырости здание (оно примыкает к склону холма, а хорошую гидроизоляцию, очевидно, не сделали) полностью перестроено. То есть избарочено.

В ризнице представлены наряды, которые члены различных братств надевали то ли на совместные орания (молитвы), то ли вообще в люди. Во всяком случае, не думаю, что они использовали это в качестве пижамки.

Симпатично, но если вы скажете, что на 5 евро как-то не тянет, я с вами соглашусь. Потому что главное – это второй ораторий, носящий имя Иоанна Крестителя.

Смотреть в самом деле есть куда. Построенный в конце XIV века ораторий к 1416 году расписан фресками авторства братьев Лоренцо и Якопо Салимбени. Это не такие громкие имена как, например, Джотто, но с капеллой Скровеньи ораторий Сан-Джованни вполне можно поставить рядом. Хотя падуанские росписи на 100 лет старше. Зато здесь не нужно ничего заранее бронировать на определённое время, и снимать не запрещают.

Алтарную стену занимает большая фреска Распятия.

Разумеется, изображение наполнено смыслами и символами, непонятными далёкому от христианства (особенно западного) человеку.

Ладно, про Священный Грааль даже я знаю. Хотя согласно Писанию кровь собирал вроде бы один местный житель. Будем считать, ангелы ему помогали. Но старались плохо, потому что часть крови и почему-то воды из раны попала в глаза тыкавшего копьём римского воина (века спустя у него и имя появилось – Лонгин). В результате он прозрел, в чём пальпаторно убеждается непонятно откуда взявшийся Фома Неверующий.

История эта сугубо неканоничная, и даже в экзотических апокрифах, где она фигурирует, прозрение обычно трактовалось как духовное (Лонгин-де уверовал). Но находились и утверждающие, что центурион был полностью или частично слеп из-за катаракты и прозрел буквально. Видимо, братья Салимбени или их заказчик были из этого числа. Однако получается, в римской армии практиковали инклюзивность. Небось, и прочую богомерзкую повесточку соблюдали – вот вам и причина падения Рима.

Изображён момент прозрения, пожалуй, несколько гротескно. Но это ко всей фреске относится. На картинно страдающую на нижнем краю кадра Марию Магдалину посмотрите хотя бы. Сегодня это смотрится даже комично, но в XV веке наверняка воспринималось иначе. Сложно представить, чтобы тогда прокатило шуткование на тему Страстей.

Что интересно, только Христос изображён прибитым к кресту, а двое других казнённых лишь привязаны верёвками. Даже на Голгофе не все равны.

В XV веке были расписаны все 4 стены церкви оратория (возможно, не все – братьями). На сегодня целиком сохранились только алтарная стена и правая – с иллюстрациями жития Иоанна Крестителя.

Ну что, уже нормально за 5 евро? Я бы сказал, что уже один ораторий Сан-Джованни стоит поездки в Урбино. А им прелести этого небольшого, но во многих отношениях замечательного города отнюдь не исчерпываются.

Снова вверх

Оратории находятся неподалёку от когда-то главной улицы исторического центра Виа Джузеппе Мадзини (бывшей Вальбона). Важность её определялась во многом тем, что она выходила к расположенной сразу за городскими стенами рыночной площади.

Ворота выглядят совсем не грозно-средневеково, потому что неоднократно перестроены, чтобы служить парадным въездом в город. В последний раз – в 1621 году. Тогда над разорванным фронтоном установили скульптуру Славы, от которой до наших дней дошла только площадка.

То, что площадь теперь расстилается у моих ног, означает, что я только что проделал очередной изрядный подъём. В продолговатом здании с закруглённым торцом находится спиральная рампа, по которой можно подняться на проходящую по верху стен Виа Джакомо Маттеотти. Но я поднимался не по ней, а по обычной лестнице на улице. Рядом с рампой – городской театр, носящий имя, как ни странно, Рафаэля.

Если говорить о насыщенности важными объектами, то главной улицей Урбино является Виа Пуччинотти, названная в честь Франческо Пуччинотти – ещё одного достойного сына Урбино, хоть и далеко не такого знаменитого, как Санти. В основном она представляет собой цепочку площадей. На первой из них – Пьяцца Ринащименто (Возрождения) находится церковь Сан-Доменико.

Известно, что церковь закончена строительством в 1365 году, но травертиновый портал явно новее.

Он выполнен известным архитектором Микеле ди Джованни да Фьезоле в 1450-е и считается самым ранним образцом Ренессанса в Урбино. Сейчас церковь является приходской для университета, главное здание которого находится неподалёку. Внутреннее убранство скромное, даже огромные полотна в боковых капеллах внимания не привлекают. Да и темновато. Освещена только деревянная Мадонна с Младенцем.

И это не какая-то шибко древняя и ужасно почитаемая скульпутра, нет. Вырезана в 2002 году монахами из маленького окситанского городка Ко. Выглядит старше, но, может, её специально состарили. Не поймите меня неправильно; я юный возраст произведения вовсе не считаю его недостатком. Если бы скульптура не понравилась, то я бы и снимать её не стал.

Кстати о возрасте. Напротив церкви на улице стоит самый настоящий египетский обелиск. Один из всего 12 во всей Италии, то есть это совсем не общее место. Но он такой маленький (метра 3 с половиной, пожалуй), что я вовсе не обратил на него внимание.

На другую площадь, Пьяццу Пасколи (на сей раз не знаю, кого именно из носителей распространённой в этих местах фамилии увековечили) выходит фасад собора.

Кафедра в Урбино появилась не позднее конца VI века. Это целая архиепископия, хоть и очень скромная и подчинённая митрополиту в Пезаро. Новое ренессансное здание собора, которое Монтефельтро затеяли строить, дабы не посрамить репутацию апологетов Возрождения, было в основном закончено в 1534 году. Однако фасад так и оставался в последующие века незавершённым. Два землетрясения 1780-х годов нанесли зданию значительный ущерб, так что собор пришлось перестраивать – уже в неоклассическом стиле. Работы завершили в 1801 году. А после землетрясения 2016 года собор снова закрывали на реставрацию на 4 года. То есть в Урбино землетрясения тоже не редкость, хотя они обычно слабее, чем в горной части Абруццо.

В соборе, оказывается, нельзя снимать фотоаппаратом (телефоном – можно). Но объявление об этом висит не на входе, а возле алтаря. Разумеется, даже такое сакральное соседство меня не остановило. Ведь это обычный итальянский запрет, соблюдать который дураков нет. Я только подивился, что и в любимой Италии находятся альтернативно одарённые люди, которые такую чушь придумывают.

Симпатично, но не бог весть что, откровенно говоря. Может, только за славой овеянное имя города собору в 1950-м титул малой базилики и дали. Странно ведь не иметь в Урбино ни одной базилики. А более достойных кандидатов нет: старые церкви здесь вообще не очень сохранились.

Если пойти дальше по улице Пуччинотти пойти дальше, за собор, то она будет называться уже улицей Витторио Венето. И приведёт сначала к забегаловке Piccolo bar (рекомендую отведать местную разновидность пьядины – crescia sfogliata), а затем к площади Республики. Месту, безусловно заслуживающему внимания, но не слишком просторному. При этом многолюдному, потому для съёмки сложному.

Ещё на Пьяцце Репубблика есть т. н. «Физический кабинет» – принадлежащий университету музейчик со старинными физическими приборами. С удовольствием сходил бы, но туда пускают только по средам. А нынче суббота.

Вообще, план на Урбино я выполнил далеко не в полной объёме. Задержавшись во дворце (сейчас к нему перейду), выбился из графика, к тому же скакать по косогорам подустал и впечатлениями на второй итальянской неделе начал быстро переполняться. Так что заторопился на обратный автобус. Железной дороги в Урбино или где-то поблизости от него нет. Была, но окончательно закрыта в 1987 году из-за недостаточной востребованности. Я даже приценивался посмотреть на бывшую станцию, но она заметно удалена от центра города. Причём не только по горизонтали, но и по вертикали тоже.

Если делать летнюю поездку по Апеннинам, вполне можно включить в неё и Урбино. С удовольствием даже остановился бы здесь на ночку, а то и две. Тогда и до станции доехал бы.

Хорошо ли быть герцогом

Ответа для себя на этот вопрос я в итоге не получил. Так что разбирайтесь сами.

Самое-самое в Урбино я специально оставил на конец рассказа. Вход в бывший герцогский дворец находится на Пьяцце Дука Федерико слева от собора.

Обратите внимание на огромные окна piano nobile (господского этажа) и крошечные окошки помещения для прислуги и технических нужд. Народ толпится у входа в кассу и гардероб. Входной билет в интерьерный музей, включаюший также Национальную галерею Марке (она по вполне понятной причине именно здесь, а не в Анконе), стоит 10 евро.

Дворец не единое здание, а целый комплекс, создававшийся на протяжении веков. Основу его заложил первый урбинский герцог Федерико да Монтефельтро – тот самый дука Федерико, в честь которого названа площадь. Он правил в 1444-1482 годах (в том числе в 1474-1482 как герцог). Мотивы, побудившие его заняться стройкой, можно предполагать вполне уверенно. Высококультурная натура Федерико не могла мириться с эстетическим убожеством прежней резиденции, а без пяти минут герцогское эго не желало ютиться в графской халупе.

Без чего невозможно представить себе средневековое жильё? Конечно, без подземелий. Как минимум, нужно где-то хранить запасы вина. Потом, вдруг да захочется ночью пойти послушать, как узники кандалами звенят – не ехать же из-за такого пустяка к соседнему феодалу. Дворцовые подвалы, скорее всего, остались ещё от первых Монтефельтро, поселившихся на этом месте во второй половине XIV века, либо даже существовали до них.

Однако сегодня ничего интересного в подземельях нет. При входе в них даже билеты не проверяют.

Для строительства дворца будущий герцог пригласил архитекторов из заслуженно прозванной колыбелью Ренессанса Флоренции. Художественную славу самого Урбино ещё только предстояло создавать, и местных кадров не было. Первыми жилыми помещениями свежесвитого аристократического гнезда стали апартаменты Иолы.

У этого камина, построенного в 1456-1457 годах по проекту уже знакомого нам Микеле ди Джованни да Фьезоле, коротали долгие зимние вечера герцог Федерико и его обожаемая супруга Баттиста Сфорца.

Очень впечатляет отделанный деревянными панелями с сюжетной инкрустацией рабочий кабинет герцога – «студиоло». Он, кстати, совсем небольшой, около 12 квадратных метров. Поэтому снимать в нём сложно не только из-за скудного освещения. Так что из кабинета покажу только плафон…

… а в качестве иллюстрации дворцовых инкрустаций сойдёт и дверь (одна из).

Собрание Национальной галереи Марке богато. Но едва ли я увидел в ней много нового. Смотреть на средневековых Мадонн и распятия надоело довольно быстро. Однообразные они. К счастью, через некоторое время наступило Кватроченто. Сюжеты стали разнообразнее, а техника – совершеннее.

Делла Франческа, кстати, был одним из первых наставников юного Рафаэля. Самая известная его работа – диптих из портретов Федерико да Монтефельтро и Баттисты Сфорца – находится в Уффици.

Наступил Ренессанс – жить стало ещё лучше и веселее. Есть в экспозиции и сам, но его, можно сказать, почти нет. Всего 2 работы. Причём к шедеврам с бесспорным авторством относится лишь одна.

На дальней стене на снимке она и есть – женский портрет под условным названием «Немая» (La Muta), датированный 1507 годом. Не то чтобы мне совсем не пришлось подождать, пока никто не будет застить, но и ажиотажа большого не наблюдалось. Народу вообще в музее было, можно сказать, немного. Вроде внизу толпа была, но площади большие, народ как-то по ним рассасывается.

Всё когда-то заканчивается, и Высокое Возрождение не исключение. В течение первой четверти XVI века ушли многие из его мастеров – некоторые, как Рафаэль, безвременно. Одной из главных фигур в живописи Позднего итальянского Возрождения является венецианец Тициан Вечеллио, который был ровесником Рафаэля или на несколько лет моложе (точный год его рождения не установлен). Отдавая дань мастерству и работоспособности этого художника, я всё же вижу в его работах больше ремесла, чем вдохновения.

Особая глава в наследии Рафаэля – Мадонны, которые настолько «срослись» с ним, что когда мы говорим «Мадонна», в голову прежде всего приходит «Сикстинская». Он написал их десятки. Не оставали и ученики, которые подражанием стилю маэстро создали искусствоведам позднейших времён немало проблем с атрибуцией. Да и вообще Санцио задал стандарт и планку, которые определили «правила игры» на десятилетия. Несмотря на то, что в живописи раннего барокко появились новые приёмы – например, игра с контрастным светом, к которой мастера Возрождения не прибегали. Моего любимого Караваджо в Урбино нет. Зато есть Джован-Баттиста Сальви да Сассоферрато, которого искусствоведы называют подражателем Рафаэля, хотя между ними огромная временная дистанция.

А к «караваджистам» относят другого маркиджанца.

Так-то я живописью не особенно увлекаюсь, но раз за поездку можно.

Чтобы бродить по дворцу было ещё приятнее, предусмотрен выход на одну из башенок парадного фасада. Он так и называется: Facciata dei Torricini, т. е. «Фасад с башенками».

Хотя там не только башенки красивые, но ещё и арочные лоджии.

Я бы, может, тоже с удовольствием на травке повалялся. Но, боюсь, не отстираю потом :). Да и график неумолим, посвятить целый день всего лишь одному городу, даже такому замечательному как Урбино – непозволительная роскошь. И не потому что план, а потому что слишком уж много всего интересного и за пределами Урбино.

---

< Пезаро

Габбиче – Каттолика – Градара >