14 июня 2021 (выходной понедельник). Вышний Волочёк

Утро нового дня

В понедельник, как известно, полагается начать новую жизнь, чтобы исправить ошибки прежней и наверстать её упущения :). Заранее на это утро (прежде чем тронуться в обратный путь) я планировал в основном музей деревянного зодчества «Витославлицы». Плюс находящийся рядом с ним Юрьев монастырь с одним из древнейших соборов Новгорода. Однако вчерашняя погода (точнее, непогода) малость спутала карты. И мы не поехали в Витославлицы, чтобы вместо этого закрыть некоторые «незавершённые гештальты» в городе. Мол, всё равно в Витославлицах идёт реставрация, и много чего мы сейчас не увидим… Если подумать, она там всегда должна идти, поскольку деревянное зодчество, когда собираешь его в больших количествах, будет постоянно требовать ремонта то там, то сям.

Короче говоря, кое-кто категорически отказывался покидать Новгород, не посмотрев феофаногрековского «Панкратора». Практически лежачей забастовкой угрожал :). Да и у меня оставалось кое-что более желаемое, чем «Витославлицы», в которых я уже был… лет примерно 100 назад.

Из-за этой перемены планов даже новгородский XII век остался существенно недосмотрен, что совсем никуда не годится. Такого безобразия я прежде не допускал (Рим не в счёт). За Новгородом (включая ближайшие окрестности) числится примерно 9 более или менее сохранившихся домонгольских церквей. А мы из них видели только 3. Остальные по большей части даже не планировались, потому что ну как всё успеть?! Так что Новгород очень настоятельно требует продолжения знакомства.

А пока что начали с ещё одной церкви всего-то лишь XV века, выглядящей аутентично, но в список Всемирного наследия вроде бы не попавшей.

Колоритное традиционное название «на Пропастех» имеет весьма печальную историю. Тут в XIII веке хоронили в огромной яме (братской могиле) умерших от страшного голода 1230-1231 годов. Церковь считается музейной, но интерьер её не сохранился, и внутрь не пускают. Притвор с западной стороны не сохранился тоже. Советская ещё охранная табличка сообщает, что на нём даже была звонница. Чего у новгородских храмов мы не видели вовсе, так это звонниц (кроме большой и очень отдельно стоящей Софийской). Возможно, это всё же была колоколенка типа той, что у Фёдора Стратилата на Ручью.

Следующая остановка – здание на берегу Волхова, которое мне врезалось в память во время прошлой поездки. Оно тогда ещё только достраивалось. Но выглядело примерно так же, как и сейчас, если не лучше.

Во-первых, это довольно смелый для советского модернизма проект. Несколько более брутальный, чем можно было бы ожидать от святилища Мельпомены. Поэтому в принципе выглядит каким-то недоделанным; так задумано.

Во-вторых, в полном объёме он так и не был закончен. Две огромные башни по бокам задумывались как водонапорные, но фонтаны возле театра в итоге не появились.

В-третьих, даже построенное сделали не так чтобы очень качественно. На башне видна огромная проплешина в облицовке, и она тут далеко не единственная.

В-четвёртых, сейчас тут ремонтируют как минимум прилегающую территорию. Может, и само здание подлатают – хотя бы чтобы плитка на головы не сыпалась.

По уму-то надо бы с другой стороны смотреть (фасад обращён к реке), но там вся набережная на реконструкции, так что не подберёшься. Разве только с другого берега снимать, но специально туда ехать было бы как-то чересчур.

Ещё немного на север – одна из интереснейших (отвечаю) новгородских церквей, стоящая в стороне от избитых туристических троп. Группы сюда массово не возят (иначе бы всё вытоптали, чего не наблюдается); кому надо – добираются сами. Нам надо – мы добрались.

Оштукатуривания эта церковь счастливо избежала, благодаря чему видна кладка из кирпича и местного красного камня. Пишут, что известняка, а не песчаника, как в Трире. Немного напоминает храм Параскевы-Пятницы на Торгу, но сильно присматриваться не придётся, чтобы заметить, что это чистокровная новгородско-псковская постройка, а никакая не полоцко-смоленская.

Тут хорошо видны пресловутые круглые кресты в стенных нишах, хотя не все они сохранились.

Видно, что лемех уже старенький, кое-где даже вывалившийся. Википедия пишет, что сильно пострадавшую во время войны церковь восстановили в 1959 году. Ремонтировали ли после этого, не знаю. Похоже, нет.

И ведь это не оригинальная кладка растрескалась, а явно более поздняя. Вероятно, есть проблемы с фундаментом.

Ещё красивую игру света с тополиным пухом Настя заметила. Я попробовал это снять, но получилось что-то более напоминающее Млечный путь, чем то, как это выглядело для невооружённого глаза.

Стоит Петропавловская рядом с улицей с забавным названием Бредова-Звериная. Когда в Новгороде постсоветских времён решали, как быть с топонимами, некоторым улицам просто вернули исторические названия. Даже сам Гагарин лишился своего проспекта в пользу Фёдоровского Ручья. В других случаях поступили компромиссно – скомбинировали советское название со старорежимным. А. Ф. Бредов – это Герой Советского Союза (погиб в Великую Отечественную), уроженец Новгорода. А Звериной улица за века до него стала, потому что ведёт к Зверину монастырю. Тот, в свою очередь, получил название из-за близости к зверинцу – охотничьим угодьям новгородских князей. Что ни говори, трудная у них жизнь была. Даже мясо к столу приходилось добывать в самостоятельно; захотел поесть – пожалте в лес. И никакой тебе доставки сусей или пиццы :).

В монастырь-то мы далее и направились. Точнее, в бывший Покровский Зверин монастырь, в 1919 году упразднённый. С окрестностями (включая Петропавловскую церковь) он образует третий «территориальный кластер» новгородского Всемирного наследия. Остальные 8 составляющих наследия компактные – отдельно стоящие здания либо монастыри без прилегающих территорий.

Не самая внешне впечатляющая церковь. Во многом потому что при восстановлении её оставили в том виде, какой она прибрела при перестройке середины XVII века. Но внутри частично сохранились оригинальные фрески XV века. Церковь музейная, при этом посещение бесплатное. Она не одна такая в Новгороде, всего их 3. Увы, нынче по случаю понедельника (хоть и выходного) посещения не было. Хотя платные музейные церкви сегодня работали.

Зашли в стоящую рядом Покровскую церковь – тоже весьма старую (рубеж XIV-XV веков), при этом действующую. Как раз попали на начало службы. Где кроме нас были только священник и певчие. Снимать я даже не собирался, поскольку снимать там, откровенно говоря, нечего. Но фотоаппарат висел на шее, и на некоторых гражданок это действует аки фамилия Навальный на прокуратуру. Положим, я не всегда оставляю при посещении храма какую-нибудь копеечку. Однако если церковь хорошая (это не обязательно значит, что там есть какие-то интересные для съёмки вещи), грех ведь не пожертвовать что-нибудь на её содержание. Раз уж безбожным копытом на помытом потоптался :). Но когда начинается песня про «снимать нельзя», то тут уж без вариантов индейская национальная народная изба. Ибо у вас свои правила, а у меня свои.

Запоздалое предупреждение. Я вполне сознательно «ради красного словца» преувеличил забитость и бесправие угнетённых новгородских князей. Фактически, популярный князь мог при поддержке веча многое. Даже полностью сменить руководство города (такой прецедент был). Но сам по себе он владел лишь небольшой долей власти, какую имели «нормальные» князья в своих уделах (например, обладал правом суда). Всё же республика – это не какое-то там дремучее самодержавие.

Охряневшие росписи

То ли дело музей. Всё же государственная организация, и там уже давно не заикаются про ограничения на любительскую съёмку. Хотя ещё сравнительно недавно то и дело хотели за неё денег.

На очереди росписи, созданные византийско-русским живописцем Феофаном Греком в 1378 году. Погода с утра стояла отличная, и в церкви Спаса Преображения на Ильине улице нас приняли как родных. Но по 140 рублей всё же собрали. Не за съёмку, за посещение. Со всех, кроме Арсения. Его не везде пускают бесплатно (тут ведь вам не какая-то там морально разложившаяся Европа, а всемирный склад духовности), но таких мест много.

Я-то всё думал: зачем эти дядьки, на вид святые, на каких-то столбах сидят. В церкви поясняющих табличек нет вовсе. Пришлось уже дома разбираться, и всё оказалось более чем прозаично: они – столпники.

Особенность фресок Феофана Грека – весьма скудная палитра. Красный, коричневый, синий и белый для чего-то вроде вспышек света или бликов – в общем-то, всё. При том, что его иконы куда более богаты цветом. Одни искусствоведы пишут про высокий духовный смысл такой гаммы. Другие – обнаруживают лучше сохранившиеся фрагменты, которые были заложены кирпичом, и поэтому, в отличие от большинства фресок, не пострадали от пожаров. Церкви-то ведь то и дело горели. А какому пигменту жар нипочём? Прежде всего, разновидностям охры. Вот она и выпирает. Личто мне это объяснение кажется куда более внятным.

Это на хорах, куда можно подняться по лестнице в стене. Есть ещё деревянная лестница, ведущая выше, под самый купол, но сотрудница сказала, что ею даже реставраторы не пользуются. А жаль; было бы здорово подняться на самый верх, как когда-то в Карлскирхе.

Кстати о реставраторах. Ничего восстановливать, как меня заверили, тут не будут. Только расчищать. Пол, например – до оригинального уровня. Его метра полтора, по моей прикидке, наросло. В алтаре-то уже раскопали, там будто яма образовалась. А ведь там пол на уровне солеи, то есть выше, чем в наосе.

И самое главное. Спас Вседержитель в куполе. Куда ж без него.

Соседнего Знаменского собора (фрагментарно показывал вчера с колокольней) в моём плане не было. Априори не показалось мне интересным то, что в нём есть, хоть он и Всемирное наследие. Но раз уж оказались рядом, то зашли и туда.

В монастырском дворе нас ждало животное, которое мы видели и вчера вечером, и позже, когда с Ольгой тут проходили по пути на ночную съёмку. Но намедни при умеренном свете оно казалось в основном чёрным, а на ярком солнце выяснилось, что котик, не побоюсь сказать, красно-коричневый.

Экстерьер наследия, как вы уже заметили, не в лучшем состоянии. Также и внутри росписи (а именно ради них тут музей) от времени и дурного обращения пострадали сильно. Выполнили их в начале XVIII века костромские иконописцы.

Наиболее известны фрески западной стены, которые изображают сцены Страшного суда и ада. Примерно та же история, что я видел в Изборске, но несравнимо монументальнее. Разборчивость письма не та, чтобы делать общий план. На детальных снимках ещё худо-бедно что-то можно рассмотреть.

И обратите внимание, насколько близка эта картина к дворовой животине по цветовой гамме! Наверное, это неспроста. Не знаю, был ли тут пожар, но охра и сурик тоже проявились сильно, местами превратившись в почти однородное пятно.

Самый популярный фрагмент этой стены – обниммаемая чёртом фигура в «немецком платье», традиционно ассоциируемая с Петром I.

В самом деле, очень похоже (если получше присмотреться, что непросто). Это при живом царе, заметим, нарисовали. Нынче у нас за куда меньшее «двушечку» дают.

Постфактум, я был прав. Знаменский собор не показался мне чем-то интересным. 120 рублей я определённо предпочёл бы отдать за чашку капучино. Врочем, не обязательно выбирать, когда можно позволить себе и то, и другое. Так и сделали: вернулись в гостиницу, сдали номера и перед выездом ещё немного обогатили гостиничный бар.

Пока добрались до «Полпути», уже и проголодались. Выехали-то из Новгорода нерано, пока все церкви обошли. Столовые на 369-м километре дороги M-10 есть на обеих сторонах. На той, что в Москву, заведение цивильнее (явно профессиональный дизайнер поработал) и просторнее. И гостиница тут есть. Персонала побольше. Видимо, здесь общая кухня, откуда носят и на другую сторону. Две-то кухни держать – явное излишество. И кстати о персонале.

Культурный шок дня. В магазинчике там продают не только обычные для дороги товары вроде чипсов, фонариков и стеклоомывателя, но и есть несколько витрин винтажной утвари. Ценник, понятно, не особо привлекательный. Это ещё не шок. Продавцом оказался довольно молодой парень, читавший в перерывах между покупателями «Нож» Ю Несбё. Видеть в таком месте (придорожной забегаловке) человека, читающего книгу, вообще несколько удивительно. Несбё – он, конечно, не Умберто Эко и даже не Гарсиа Маркес, но популярным в широких народных массах чтением его не назовёшь. Продвинутый индивид, стало быть. Настя стала кофе брать; кофе-машина стоит поодаль от кассы. Она продавца и спрашивает: мне к Вам подойти расплатиться? А он ей (дословно): «Ради Вашего удобства я готов пренебречь расстоянием». Что в переводе означало «Сейчас подойду с терминалом». В Москве или в Питере такое, пожалуй, в порядке вещей. Но тут-то даже до ближайшего райцентра прилично ехать. Откуда что берётся?

Венеции клочок

Ну а что? Поездка уже заканчивается, а я, получается, до сих пор не нашёл немного Италии? Нашёл, нашёл. Даже чуть больше, чем немного.

Вышний Волочёк – орфографический казус (по правилам русского языка он должен писаться с тремя «о» – Волочок) и последний город на нашем пути. По дороге в Новгород мы его объехали, а на сей раз пропустили Валдай и Торжок, а в Волочёк как раз заглянули. В нём я прежде, можно сказать, не был. То есть проезжал через него, направляясь в Удомлю и обратно, но из автобуса не выходил.

Муслим Магометович – выдающийся музыкант, и улица его имени не такая уж неожиданность. И тут она не без веской причины. Мемориальная доска, выполненная в стилистике надгробия, сообщает о том, что он на этой самой улице жил. Умер он, как известно, не здесь, но если заказываешь что-то в ритуальной мастерской, не стоит удивляться кладбищенскому виду результата. Это общая беда маленьких городов. Везде-то этот траурный чёрный камень, на котором невольно ищешь глазами какую-нибудь подобающую скорбную приписку.

Так вот. В Волочке некоторое время жила и играла в местном театре мать Магомаева, Айшет Ахметовна Кинжалова.

Около года ребёнком прожил тут и будущий народный артист (потом он вернулся в Азербайджан, где жил в семье дяди). И знаете, правильнее было бы назвать улицу в честь его матери, которая служила своим талантом именно волочанам (а не всем людям Земли вообще).

Здание театра (бывшее здание Общественного собрания) стоит в центре города напротив Венециановского сквера.

Сквер, понятно, назван в честь художника А. Г. Венецианова. Кроме памятника ему, тут есть ещё и Екатерине II. Она, как и в случае с Валдаем, разрешила поместить на городском гербе императорскую корону в знак своего благоволения. Каковое было во многом обусловлено тем, что находится в основном поле герба и символизирует перевозки по Вышневоло́цкой водной системе. Собственно во́лок примерно на этом месте существовал с незапамятных времён (не позднее XII века). Потому что именно здесь находятся кратчайшие пути для пересечения водораздела между бассейнами Волги и Волхова. Сам населённый пункт достоверно известен с XV века, но есть две альтернативные даты: 1437 и 1471 годы. Вышневолоцкая водная система с каналами, шлюзами и водохранилищами создана при Петре I для снабжения Санкт-Петербурга товарами – прежде всего, провиантом из поволжских областей. Екатерина II позаботилась об улучшении и увеличении пропускной способности водного пути и выделила значительные средства на благоустройство города. Путевой дворец у неё тут, конечно, тоже был. Даже сохранился – в сильно перестроенном виде.

В середине XIX века основная роль в речных перевозках переходит к проходящей севернее Мариинской водной системе, а вскоре наступает век железных дорог. В конце XIX века никакой транспортной роли система уже не играет. С тех пор она используется только для регулирования режима Верхней Волги: именно в Волочке начинается её приток Тверца.

Не знаю, откуда пошла фраза «Вышний Волочёк – Венеции клочок». Сравнивать города с Венецией – банальность. В случае Волочка как минимум есть каналы. Но не только.

Собор был закрыт только с 1931 по 1945 годы, так что его интерьер неплохо сохранился. Но мы внутрь не заходили.

Погуляв по здешним живописностям, ничуть не удивляешься тому, что художники издавна оценили окрестности Вышнего Волочка. Рельеф (Валдайская возвышенность), вода (реки, каналы, водохранилища) – что ешё нужно для хорошего пейзажа? Обладатель именного сквера в центре города Венецианов, положим, скорее удомельский, а не местный, да и не пейзажист он вовсе. Илья Репин тоже больше про портретно-сюжетную живопись, но он основал рядом с городом «Академическую дачу» как место для летней практики малоимущих студентов Императорской Академии художеств (которые не могли себе позволить выехать на этюды за свой счёт). Причём она существует до сих пор как творческая база Союза художников. Добавим сюда В. Серова, И. Левитана, А. Куинджи, А. Васнецова – все они не обошли Волочёк стороной. Как и многие другие.

Одно из «знаковых» зданий города, находящееся также у сквера, но по другую от театра сторону, может заодно служить символом местной разрухи.

Мало того, что здание историческое, вполне себе на объект культурного наследия регионального значения тянет. Так ещё и место отличное в центре – торгуй не хочу, казалось бы. Но нет, стоит заброшенным, и только бомжи (если они тут есть) с наркоманами им интересуются. Вечером я бы точно не захотел тут оказаться. И это вы ещё южный корпус не видели. Собственно, мы его тоже не видели, потому что не дошли, а там всё ещё хуже. Конечно, в Венеции без обшарпанности никак, но тут Волочёк явно перегибает палку.

Признаки неблагополучия в городе едва ли не на каждом шагу. Да только состояние дорог посмотреть, едва свернёшь с федеральной трассы М-10, которая проходит прямо через город. Причём упадок – это история уже с историей. Недосчитываться населения Волочёк начал не в 1990-е, как большинство небольших провинциальных городов, а ещё в 1970-е. От былых 76 тысяч человек сейчас осталось всего 45. После распада СССР город начал терять и промышленность. Если Торжок сумел найти себя в новых экономических реалиях, здесь этого не произошло. Возможности туризма тоже никак не используются. Для историко-познавательного тут не так много есть всего, как в том же Торжке, но для рекреационного потенциал превосходный; не хуже, чем на Валдае. И транспортное сообщение отличное: даже «Сапсаны» останавливаются! В общем, Волочёк – это город профуканных (или проfuckанных – кому как больше нравится) возможностей.

Едва ли не самой обидной «потерей» стал закрытый в 2001 году стекольный завод «Красный Май». Потому что на нём делали красоту. И массовые изделия – посуду, вазы – и штучные художественные. А ещё завод страшно гордился тем, что именно здесь сварили рубиновое стекло для кремлёвских звёзд. Спросил, как же теперь будут ремонтировать звёзды – говорят, остался запас. Это я в музее спросил. Завода давно нет, а музей остался. Размещается, смешно сказать, в небольшом торговом центре над «Пятёрочкой». По некоторым сведениям, это частная коллекция владельца здания. Официально даже не музей, а выставка.

Музей-выставка и был одним из двух главных поводов заехать в Вышний Волочёк. Вы ведь наверняка заметили, что до сих пор я не показал чего-то способного подвигнуть нас на столь экстремальный поступок. Вообще, по понедельникам музей не работает. Но мне сначала пошли навстречу, и сотрудница согласилась ради нас выйти и показать музей, если я точно скажу, когда мы приедем. А когда я позвонил за пару дней до выезда окончательно договориться, оказалось, что музей всё же будет работать весь день. Поскольку желающих его посетить оказалось и без нас немало. Меня даже попросили прибыть немного пораньше, чтобы не пересекаться с другой группой, которая уже забронировала посещение. Полный билет – 100 рублей. И ещё 500 – услуги экскурсовода на всех (это не обязательно, но, пожалуй, уместно).

Идеи сколько-то полно осветить экспозицию у меня нет. Снимал я немного. Среди бытового стекла и хрусталя мы с Настей обнаружили несколько предметов, уже знакомых по (пост)советскому быту. А штучные художественные изделия столь разнообразны, что нет никакой возможности ни описать, ни показать их. Разве что сульфидное стекло упомяну, которым завод особенно славился (хотя придумали его в Ленинграде). Оно меняет окраску в зависимости от температуры и продолжительности нагревания. Что позволяет создавать разноцветные изделия без варки нескольких шихт.

В массовое производство сульфидное стекло тоже пошло. Но тут был нюанс: создать из него два в точности одинаковых предмета невозможно. Каждый – уникален. Даже при большом тираже. Впрочем это верно почти для любых вещей, где используется разноцветное стекло.

Стекольное производство – ещё одна вещь, что роднит Вышний Волочок с Венецией. Тут оно не такое старое: в 1873 году первую варку сделали. И, в отличие от острова Мурано, вышневолоцкие печи давно погасли. Большой вопрос, что было бы с мурановскими, кабы не огромный поток туристов.

Текстильная промышленность, которой город также когда-то славился, сильно усохла, но пока что жива. Свидетелем чему салон женской одежды – вполне возможно, что и местного пошива.

Неоднозначное, пожалуй, название для такого заведения, поскольку кошка, при всех её достоинствах, в культуре мало ассоциируется с женской добродетельностью.

Пущать или не пущать – вот в чём вопрос

Кстати о добродетельности. Где же рассчитывать на встречу с нею, как не в обители? Но в Казанский женский монастырь мы отправились не за этим, а посмотреть на чудо эклектики – один из наиболее впечатляющих памятников этого стиля в России.

Чего только в этом здании, напоминающем свадебный торт, нет! И ампирная арка, и намёки на византийские арчатые барабаны, и кокошники… А многочисленные главки (всего я их насчитал 14 без большого купола) неканонично натыканы по углам, из-за чего сильно напоминают готические шпили-башенки.

За счёт этой арки, удлинившей западную сторону здания, собор имеет в плане форму латинского креста, для православной архитектуры не очень характерную.

Внутри собор выглядит не столь вычурно. Хотя я без понятия, каким он был прежде. Сейчас в нём идёт ремонт.

У коллег-путешественников видел сравнительно недавние сведения о том, что попасть на территорию монастыря затруднительно. Даже Википедия пишет, что доступ по причине скитского устава возможен только ради литургии по праздничным дням. Видимо, со сменой настоятельницы в 2019 году смягчилась и туристическая политика. Нынче никакого праздника не было, но зашли мы невозбранно. Даже грозных надписей про съёмку на территории не обнаружилось. Тут уж конечно: столь благое начинание нужно в меру финансовых возможностей поощрять и поддерживать. Да и собор мне понравился, хоть он и эклектичный (что почти ругательство). Пусть будет в его восстановлении и наша ничтожная толика.

Снаружи выглядит хоть и плохо, но отремонтированным. Однако на сайте монастыря написано, что здание аварийное, использовать его нельзя. Где же они тогда литургии проводят? Остаётся только небольшая церковь во втором ярусе надвратной колокольни (не снимал, потому что можно было только против яркого солнца).

Напоследок решили всё же дойти до шлюза Мальдон. Он разделяет Старотверецкий канал, построенный при Петре и украшенный гранитными обелисками при Екатерине II, и реку Тверцу. На Яндекс-картах отмечен как достопримечательность. Дошли. Собственно шлюз скрыт за забором с колючей проволокой, сторожем, увлечённо облаивающей нас овчаркой и запретом на съёмку. Стратегический объект, ни дать ни взять. Убедившись, что лезть через забор я на сей раз не собираюсь, сторож заскучал и ушёл в сторожку. Даже собаку увёл. Однако снимать паранойяльный антураж всё равно не особенно увлекательно. Разве что пёсик был симпатичный, только по другую сторону забора. С другой стороны, может, оно и к лучшему, что по другую сторону.

Первоначальный исток и самый верх течения реки осушены, и её нынешним началом считается как раз шлюз Мальдон. Так мы символически закончили наше путешествие тем же, чем начали – Тверцой. Осталось только по вечерне-воскресным пробкам (и это на «пла́тке»!) добраться до Москвы.

Всё же 3 дня – очень мало, когда выбираешься редко. Даже если это преотличные дни. Устать немного успеваешь, а насытиться – нет. Будем, как говорится, над этим работать.

А пока что всем крепкого здоровья и до новых! Близких и дальних, коротких и долгих!

---

< Великий Новгород