Букв об этом дне будет много: вышел он весьма насыщенный. Картинок тоже немало; по этому показателю я обновил личный рекорд.
Рим: начало
Завтрак в B&B In My Place олицетворяют кофе-машина, средней паршивости соки и стратегический запас довольно противной долгоиграющей сладкой выпечки. Однако на скудность предоставленной Лукой провизии при столь скромной по римским меркам цене жилья жаловаться было бы грешно. Пристойный завтрак при бюджетном размещении в Италии – исключение, а не правило. Есть в коридоре общий холодильник (вот и пригодился именной пакетик от сербской вегетарианской еды) и микроволновка – это позволяет сильно улучшить качество завтрака своими силами.
А то, что позавтракать можно в любое время, как раз очень кстати. Чтобы успеть посетить пару мест до начала толпы, которая в Риме является непременным атрибутом достопримечательностей из первой полусотни, выходить нужно рано. Однако собирался я всё равно долговато и выбрался ближе к 8 утра. На улицах многолюдно – большой город, рабочий день – но «конкурентов» особенно не видно. Туристы в массе ещё обнимают подушку. Пожелаем же им сладких снов, долгого-долгого зевания перед зеркалом и бесконечного завтрака :).
Добраться куда-то в Риме, как я уже как-то отмечал, не такая уж пустяковая вещь. Даже если живёшь на краю первого муниципия, то есть в античных ещё границах города, концы выходят немаленькие. Метрополитен в Риме развит довольно плохо (во всяком случае, значительно хуже, чем в Милане), и полагаться приходится больше на наземный транспорт. С ним чаще всего всё хорошо: наиболее востребованные маршруты отправляются в час пик примерно каждые 4 минуты. То есть 4-минутный интервал у них по расписанию, а уж на самом деле… Это же Италия; какие вопросы? Заполняются автобусы и трамваи основательно даже не в пиковые часы. С троллейбусом я в этот приезд разминулся, хотя он тоже есть.
Нужный мне автобус ушёл из-под носа, но я не горевал. Следующий ведь может объявиться через минуту. А может… Всякое может быть. На сей раз реализовался оптимистичный сценарий, и улизнувший автобус мы по пути даже догнали.
Ну что же, многоуважаемый Рим, приступим к долгожданному (по крайней мере, с моей стороны) продолжению знакомства!
Фонтанные процедуры
Картина первая. Ларго Киджи, утро. Церковь Санта-Мария-ин-Виа отражается в окнах ещё не открывшейся галереи Альберто Сорди.
Слово Киджи на слуху из-за палаццо Киджи – резиденции премьер-министра – которое выходит на эту небольшую площадь. Сколько их уже сменилось, этих премьер-министров, с тех пор, как я начал ездить в Италию… Оказывается, пятеро всего. Не так уж много по итальянским меркам для шести-то лет.
Капитель на эмблеме галереи, видимо, отражает её прежнее название – Галерея Колонна. Даже, как будто, напрашивается справа от капители буква «C», упразднённая после переименования. Колонна, если подумать, тоже не новое название для меня. Другой стороной это здание выходит на Пьяцца Колонна, где стоит вторая римская колонна со спиральным барельефом – колонна Марка Аврелия. Я её помню по прошлому разу. Да и вообще по пути из окна автобуса успел ухватить массу знакомых мест: Колизей, форумы, площадь Венеции с вездесущим Витториано… Но идея была как бы начать Рим с чистого листа. Без груза прежних впечатлений, не всегда восторженных. И направлялся я туда, где ещё не был.
Выглядит как небольшая церковь, «интегрированная» в жилое здание. Или, скорее, бывшая церковь: действующего храма здесь, насколько я разобрался, нет.
Недалече и моя первая цель.
Я не о малоинтересной внутри барочной церкви Святых Викентия и Анастасия поодаль, а о водичке. Народу пока что совсем немного – значит, задержался я некритично. Но через час-другой тут будет не протолкнуться. Потому что это одна из наипервейших римских достопримечательностей. Знатоки Рима наверняка безошибочно определили, что вышел я к фонтану Треви. Который у нас почему-то часто называют с ударением на последний слог, хотя ударение в этом слове обычное итальянское, Тре́ви. Чай, вам тут не Франция какая.
Фонтан представляет собой единое целое с фасадом палаццо Поли, и на картинках он кажется довольно большим. Но это ложное впечатление. На самом деле он огромный. Настолько, что даже с китайской соборной насадкой утрамбовать его в кадр без потерь я не смог. А ведь с соборами высокой готики, бывало, управлялся. Но тут нет возможности отойти подальше.
Снимок поистине ужасен ещё и из-за утреннего освещения, которое здесь неудачное: фонтан в тени. Но в более подходящее с точки зрения света время его не снимешь нормально уже по другим причинам. Вроде ещё ночью он хорошо подсвечен, но чтобы его застать более-менее безлюдным (как сейчас), это ведь надо часа в 2 сюда приходить. Не в этот раз, пожалуй.
Крыльев гиппокампу (лошади с рыбьим или змеиным задом), по идее, не положено, но тут они почему-то есть. Спишем на барочную традицию непременно приделать что-нибудь лишнее (фонтан устроен в середине XVIII века).
Рассказывая о фонтане Треви, невозможно обойти стороной освящённую временем туристическую традицию бросать в него монеты. Причём абы как это делать нельзя, а только правой рукой через левое плечо.
Количество бросаемых монет имеет определённый смысл. Дешевле всего (одна монетка) просто гарантировать себе ещё одно посещение Рима. В прошлый раз я как-то обошёлся без этого; воздержался и нынче. Хотя, как пишут, те 1,4 миллиона евро, что вылавливаются из фонтана за год, идут на вполне благородное дело – закупку продуктов для бедных.
Лето начинается в 9:30
Эта пьяцца – «отросток» площади Испании в южной её части. Постамент слева – колонна Иммаколата. На её ограждении худо-бедно можно сидеть (что и демонстрирует одинокий в ранний час синьор). Именно здесь я в прошлый раз сумел пристроиться, чтобы перекусить купленным неподалёку сандвичем. То есть места как бы уже знакомые. Но есть нюанс.
Площадь Испании я тогда миновал не задерживаясь, ибо народу была тьма, а закрытый на ремонт фонтан в самом центре площади портил вид окончательно. То ли дело сейчас!
Официально она называется лестницей Тринита-деи-Монти по находящейся наверху церкви. Закончена лестница в 1725 году. Небольшой Саллюстиев обелиск наверху – древнеримской выделки, имитация оригинальной древнеегипетской продукции. Пошлая подделка, но вместе с церковью он смотрится как родной.
Лестница – обязательный туристический объект, на котором я тогда пообещал себе отметиться в следующий раз. Обещания надо выполнять. Сидеть на ступеньках не стал (они холодные, да и не устал я ещё), но поднялся наверх с удовольствием.
Со смотровой площадки у обелиска хорошо видны окрестные крыши.
На правом краю виднеется указатель станции метро – это Spagna. У неё выходы и наверху, и внизу, на площади. Интересно, как это так она хитро устроена, но выяснять это я не пошёл. Других дел полно. В церковь, например, заглянуть. Она, вестимо, титулярная: в Риме мало-мальски видная церковь непременно титулярная. А эта уж видная как мало какая. В смысле, её много откуда видно. Но – служба. Не посмотришь, не говоря уже о съемке. На беглый взгляд показалось, что и смотреть-то там нечего, но пишут, что где-то внутри (я далеко не проходил) есть шедевральная скульптура Даниэле да Вольтерры «Снятие с креста». Просто взглянуть бы; для съёмки-то шедевров в церквях условия всё равно чаще всего никудышные.
Здание на пригорке поодаль – это вилла Медичи (1576 год). Да-да, наших флорентийских Медичи. А чего бы им в Риме не иметь виллу; чай, не бедствовали. Я на их месте точно бы заимел :).
Нынче здесь размещается Французская академия в Риме, чтобы французы приезжали сюда учиться искусствам. Эти французские студенты (они и живут прямо тут) то и дело шастают туда-сюда через старинно выглядящую дверку.
Высота её примерно 130 сантиметров. Так что студиозусам приходится склоняться довольно основательно. Я был не прочь тоже пошастать, потому что у виллы очень интересный двор. Даже вступил по этому поводу в переговоры с полицейским (вилла постоянно охраняется нарядом полиции). Но увы: нет, говорит, только с экскурсией, иначе никак, если не француз. А экскурсия не только денег стоит, но ещё и начинается не очень скоро. Даже касса ещё закрыта (так бы можно было под предлогом её посещения внутрь заглянуть).
Впрочем, в Риме столько всего есть посмотреть, что расстраиваться из-за одного даже очень симпатичного двора просто странно. Так что шли бы господа французы в сад. Или в парк. Парк виллы Боргезе, скажем. Он как раз занимает бо́льшую часть холма Пинчо, на который я по Испанской лестнице и взобрался. На его краешке примостились и Тринита-деи-Монти, и вилла Медичи. Боргезе – они, может, и не такие известные, как Медичи, но кардинал Шипионе Боргезе, устроивший тут себе в начале XVII века роскошную пригородную усадьбу, был аж целым племянником папы Павла V. А это не какие-то там провинциальные великие герцоги.
Но прежде чем углубляться в парк, стоит основательно насладиться видами Рима. Идущая по краю холма дорога потихоньку забирается всё выше, и крыши уступают место полноценной панораме. Но то и дело встревает растительность, что несколько портит целостность картины.
Пока, наконец, у памятника братьям Кайроли не начинается второй ярус террас.
Братьев Кайроли было пятеро. Все – гарибальдийцы. К Гарибальди и его соратникам, как я позже обнаружил, в Риме особо почтительное отношение, судя по обилию памятников. Во время катастрофического второго похода Гарибальди на Рим в 1867 году Энрико Кайроли (нижняя фигура) погиб. Джованни (с пистолетом) умер двумя годами позже от последствий тяжёлого ранения. Ещё двое братьев, Эрнесто и Луиджи, погибли ещё раньше. Только самый старший, Бенедетто, дожил до окончательного объединения Италии и даже некоторое время служил председателем Совета министров у Умберто I.
Героическая семья, что тут скажешь. Неудивительно, что урбаноним Кайроли встречается в Италии часто. Но памятники мне прежде не попадались, так что не было повода разузнать, что за этим словом стоит.
Марсово поле (лат. Campus Martius) было во времена республиканского Рима большим незастроенным участком за границами города. Здесь собирались войска (отсюда посвящение Марсу) и устраивались народные празднества. В императорское время Марсово поле начали застраивать, в основном общественными зданиями. Плотная застройка – это уже Средние века. А холм Пинчо так и остался благодаря Боргезе зелёным уголком Рима. Немногочисленные здешние здания либо общественного и рекреационного назначения, либо бывшие аристократические виллы. К первым относится и следующее здание, построенное в 1837 году.
Оно построено специально с многочисленными балконами и террасами, чтобы одновременно наслаждаться как вкусными блюдами и напитками, так и видами Рима. Нынче наверху размещается роскошный ресторан, а внизу – кафе и бар попроще и без особых видов. Впрочем, «попроще» в данном случае вовсе не означает, что эти заведения можно назвать демократичными; местонахождение к этому совсем не располагает.
А за «казиной» меня ожидала первая приятная неожиданность.
Сие творение тоже не древнеегипетское, хотя есть нюанс. Этот обелиск Адриан распорядился поставить в честь своего трагически погибшего фаворита Антиноя. В увековечении объекта своей глубокой привязанности император вообще здорово преуспел, так что не быть в курсе этой трогательной истории невозможно, если хоть чуть-чуть интересуешься, что и по какому поводу стоит на улицах и в музеях Рима. Да я уже писал в прошлый раз про это. А Антиной ещё и обожествлён был как воплощение Осириса, так что египетский обелиск ему как нельзя более кстати. И вырезан он в самом Египте по адрианову заказу. Так что заслуживает быть названным новоделом, а не вульгарной подделкой.
Это у меня, стало быть, уже 9-й античный обелиск в Риме. Осталось ещё 4.
Вот, кстати, ещё один из «уже девяти» – Фламиниев.
На ней я был. А забраться наверх, на смотровую, тогда не смог из-за ножной усталости. Не такая уж смотровая и высокая (Google мне 32 метра намерил, но не знаю, насколько можно ему доверять), однако нагулямшись я тогда в самом деле был уже очень основательно.
Наверху тут даже не просто терраса, а обширная площадь, на которой нынче мастерили эстраду. Немногочисленные пока что посетители неторопливо свысока созерцали утренний Рим. Позже, похоже, и тут будет многолюдно. Сдаётся мне, у этого места репутация одного из самых романтичных в городе. Судя по количеству надписей под террасой.
А солнце между тем успело подняться повыше. Всего-то полтора часа назад я выходил в курточке, и жарко мне вовсе не было. Но в половине десятого начинает припекать так, что приходится не только куртку снимать, но и рукава закатывать. И надевать очки.
Кулибин в рясе
В парке Вилла Боргезе, куда я теперь начал углубляться, в тени деревьев всё же прохладно.
О, эти бескомпромиссно обращённые к небу римские пинии! Я скучал по ним. Италия потеряла бы без них немалую толику своей прелести, а заодно и Пиноккио. Он ведь был сделан именно из пиниевого полена. Наверное, тут до сих пор стругают из пиний деревянных кукол-марионеток, которые по-итальянски называются бураттино.
Без чего ещё сложно представить римский парк, это без античных статуй разной степени пострадалости.
Вроде это всё же копии: оригиналы по музеям стоят. Но бывают копии топорные (грубые отливки из цементного раствора), а тут они выглядят довольно убедительно.
И, конечно, древними памятниками дело не ограничивается, ибо талантами и героями итальянская земля не оскудевала никогда.
На памятнике это не очень бросается в глаза, но у Тоти нет левой ноги. Он потерял её в молодости, а потом стал знаменитым велосипедистом (объехал всю Европу), воевал в I мировую, где и погиб в 1916 году под Триестом. «Повесть о настоящем человеке» на итальянский лад.
Таланту же, в отличие от героя, памятник из бронзы не нужен, ибо нет лучшей памяти о нём, чем его собственное творение.
Это устройство создал в 1867 году монах-доминиканец Джован-Баттиста Эмбриако, профессор папского университета имени св. Фомы Аквинского. Эка невидаль, профессор и часы, казалось бы. Но дело в том, что в этом университете изучают только гуманитарные дисциплины с упором на теологию. От конструирования гидрохронометров такая наука весьма далека. И кабы почтенный богослов не уклонялся злостно с отвёрткой в руках от штудирования Катехезиса, кто бы его помнил сейчас?!
Совсем рядом есть ещё одно техническое сооружение, но уже сконструированное обычными инженерами.
«Кривая стена», конечно, тоже сооружение, но я имел в виду постройку слева за кустиками. Это уличный лифт, чтобы подниматься в парк. Только он не работает.
Что лифт закрыт, удивления не вызывает: как-то непохоже, чтобы было кому им пользоваться. В 1926 году, когда его открыли, внизу проходила трамвайная линия и была остановка. К Олимпийским играм 1960 года виале реконструировали, чтобы отвести транспортный поток от центральных улиц, и трамвай убрали. А вскоре закрыли за ненадобностью и лифт.
Театр в кустах
Оказалось, Вилла Боргезе – очень красивое и приятное место, не слишком многолюдное, где можно с большим удовольствием провести немало часов. Туристы есть, конечно, однако видно, что и сами римляне любят погулять здесь. Да и не только погулять; полежать на травке, скажем, тоже. Хотя по этой части до миланцев им далеко.
До другого, по идее, куда более живописного пруда, я не дошёл. Как и до массы других замечательных мест. Парк-то не такой уж маленький, 80 гектаров всяческой красоты. У меня даже идеи не было осмотреть в один присест его весь. И незачем (будет лишний повод вернуться), и очень уж много всего другого в Риме меня с нетерпением ожидало.
В списке этого другого не на последнем месте стоял капучино. Да и свежий корнето вовсе не помешал бы, поскольку завтрак был очень скромный и уже заметное время назад. В парке с кафешками всё хорошо, хотя про цены в них я бы так не сказал.
Интересно, почему продавцы в Риме норовят общаться со мной по-английски? Что они к туристам привычные и иностранный язык освоили, это прекрасно. Но я-то ведь к ним обращаюсь по-итальянски, и они меня прекрасно понимают (ну, как правило :)). Наверное, дело в том, что так их меньше мучает совесть. Потому что потребовать sei euro (6 евро по-итальянски) за капучино с корнето – это полнейшее бесстыдство. А сказать six euros (то же самое на английском) – вроде как и ничего. Короче говоря, мы с жабой негодовали.
Кстати об английском. Обещанный театр в кустах. Роялем-то нынче никого ведь не удивишь.
Эта постройка, выглядящая совсем не по-итальянски и напоминающая шекспировский театр «Глобус», его репликой и является. В 2003 году эту штуковину соорудили, чтобы играть здесь шекспировскую классику, сюжеты которой, к слову сказать, нередко в Италии и разворачиваются. Венеция, Верона, Падуя… Есть у Шекспира и пьеса, действие которой совершается в Риме (древнем), но она считается ранней и незрелой, и её не ставят. Играют в римском «Глобусе» всё же по-итальянски, поскольку знание английского даже в Риме не так часто простирается дальше взаимовыгодного общения с туристами. А этого для Шекспира в оригинале маловато.
Очаги культуры: меж великим князем и крокодилом
Не обделён парк и другими учреждениями культуры. Это мягко говоря, не обделён. Именно здесь я открыл нынешнюю музейную программу, начав с небольшого и сравнительно малоизвестного музея Пьетро Каноники.
Мандариновые деревья в Риме не редкость, и такое впечатление, что рассматриваются они исключительно как декоративные, а не как плодовые. Чтобы зимой, когда других ярких цветов маловато, что-то радовало глаз. Так-то бы урожай давно пора собрать, но фрукты спокойненько себе гниют на ветках. Возможно, здешние мандарины не считаются достаточно вкусными, поскольку тут для них всё же чуток холодновато. Массово сладкие цитрусовые в Италии возделывают только на Сицилии и в Калабрии.
Пьетро Каноника (1869-1959) – весьма плодовитый скульптор, а также художник и композитор. Из породы успешных творцов, которые умеют конвертировать свой талант в материальные блага, связи, почёт и уважение. Особенно известен своими памятниками и просто скульптурными портретами, коих создал великое множество – от английских аристократов до Ататюрка и Боливара. Поездив по заграницам, в 1922 году осел в Риме, где выхлопотал себе в пользование этот особняк в прекрасном месте.
В России Каноника тоже отметился, но мы его совсем не знаем по очень простой причине. Поскольку он обслуживал персонально «правящую верхушку», то его творения вместе с этой верхушкой после 1917 года и сгинули. Например, конный памятник великому князю Николаю Николаевичу (старшему), который стоял на Манежной площади в Питере с 1914 по 1918 годы.
Новым для меня явлением стали скульптурные портреты детей и даже младенцев.
Живописные раньше видел (хотя не младенцев, пожалуй). А чтобы в мраморе – ни разу.
Музей, кстати сказать, бесплатный. Есть в Риме такое интересное явление – бесплатные муниципальные музеи. И вполне достойные среди них попадаются.
Но самое главное здешнее культурное учреждение – это, конечно, Галерея Боргезе, которая размещается в бывшем главном дворце виллы – Казино-Нобиле.
Галерея, где представлено собрание живописи и скульптуры, принадлежавшее Боргезе – пожалуй, самый значительный музей итальянского (неантичного) искусства в городе. Хотя по части коллекций произведений XV-XVII веков Рим в подмётки не годится Флоренции, тут есть на что посмотреть. Например, на несколько работ Караваджо, уже только ради которых я бы сходил. Так что это весьма популярный музей. С необычной для художественной галереи системой посещения. Запуск по сеансам (каждые 2 часа), и билеты обычно расходятся сильно заранее. На месте в кассе можно взять разве что чудом в низкий сезон. Плюс ограниченное количество организованных экскурсий. Но я даже проверять, как там нынче с билетами, не собирался. Да, сходить сюда нужно, но точно не в этот раз. Не всё сразу.
Улица, проходящая мимо виллы, в честь этих клеток и названа: Viale dell’Uccelliera. На другом её конце находится ещё одно популярное заведение сходного профиля.
Тут я вдруг задумался: а пошёл бы я в зоопарк в Риме, если бы у меня было побольше времени? Видимо, нет, даже если бы времени было сильно больше. Всё равно предпочёл бы что-то иное. И уж тем более это учреждение не привлекает, когда на всё про всё неделя. Зоопарк тут современный, весь из себя гуманный, даже называется по-новому: биопарк. Мимо идёшь – пасторально так: петухи поют, пчёлки жужжат, навозом попахивает. Биология, однако.
Беломраморные скрепы
Ренессансную церковь Ап. Андрея я срисовал случайно, по карте прослеживая будущий маршрут. В Риме логистику стоит продумывать заранее, вот я и смотрел, как буду добираться от Виллы Боргезе к следующему пункту назначения. Большой овальный барабан этой церкви, стоящей всего-то в квартале от места планируемой пересадки, хорошо виден на спутниковом снимке, а я такие штуки очень люблю.
Но попасть внутрь мне было не суждено: входная дверь порадовала только расписанием служб. Что ж, немало и в Италии церквей, не открытых постоянно для широких народных масс в моём лице. Обидно, когда в их числе оказывается что-то архитектурно интересное, отличное от обрыдлого барокко. Но, повторюсь, в Риме смешно сетовать на то, что где-то с чем-то не свезло. Свезёт с чем-то другим – может, ещё и лучшим.
Трамвай (любезный синьор вагоновожатый немного подождал меня на остановке, пока я вприпрыжку бежал от церкви) доставил меня на межвоенную окраину города. Здесь Муссолини в 1928 году начал увековечивать приход фашистов к власти, подражая тому, как это делали императоры древности. То есть императоры, конечно, себя увековечивали, а не фашистов. Путём строительства форумов для народа. В «источниках» нынешнее название бывшего форума Муссолини обычно переводят как «Итальянский форум». Но тогда бы в оригинале это был Foro Italiano, в то время как он Foro Italico. Поэтому «Италийский» кажется мне более адекватным переводом.
Начинается Италийский форум обелиском – для разнообразия не гранитным, а мраморным.
Обелиск не только не снесли после свержения фашизма, но и даже не стали затирать крупную латинскую надпись MUSSOLINI DUX («Муссолини вождь»). Она хорошо видна после недавней реставрации, но после перестройки Олимпийского стадиона (на заднем плане) весь обелиск «потерялся» на его фоне. Да ещё забор этот, построенный для безопасного проведения футбольных матчей (Олимпийский стадион – домашняя арена «Лацио» и «Ромы»), вид портит.
За обелиском променад с мраморными же вехами большого пути.
Тут, например, написано, что 15 ноября 1914 года Муссолини
основал газету Il Popolo d’Italia («Народ Италии») – будущий рупор фашизма
Задумка Муссолини была хитрее, чем просто создать мемориал. Кто бы стал туда ходить, если не из-под палки? Италийский форум создавался как спортивный комплекс, причём с некоторых пор даже с прицелом на Олимпийские игры 1940 года. Зрители на соревнования пойдут – тут-то вся эта многотонная пропаганда на них и… подействует. Отличная была идея, но в борьбе за право принять Олимпиаду Рим сначала проиграл соратнику по Оси зла Токио, а потом игры вообще не состоялись. Олимпиады Италийский форум дождался в 1960-м. Забавно, что первые зимние игры состоялись в Италии раньше первых летних: в 1956 году соревнования успела принять Кортина-д’Ампеццо.
Не знаю, как в 60-м итальянцы выкручивались с мраморными вехами: ведь выглядело всё это тогда, всего через 15 лет после войны, ещё одиознее, чем сегодня. Но убирать не стали. Одну важную особенность итальянского менталитета я уже отмечал: для сноса чего бы то ни было нужна очень веская причина. Как минимум, намерение построить на этом месте что-то лучшее. Лучших идей насчёт оформления подходов к Олимпийскому стадиону, видимо, не возникло. А фашизм итальянский никогда не был официально осуждён (как германский нацизм). Для итальянцев это просто страница истории, хоть и не самая славная. Страниц этих тут столько было, что сильно озадачиваться по поводу лишь одной из них… зачем? Было и было, это просто история. А к истории тут относятся с уважением.
Не мраморной, но тоже весьма монументальной частью Италийского форума была Академия Фарнезина – элитное спортивно-политическое учебное заведение.
Спортивный университет обитает тут и ныне (фактический офис НОК находится в другом месте). И его студенты продолжают тренироваться на построенной позади палаццо жемчужине Италийского форума – Мраморном стадионе.
На заднем плане справа виднеется ещё одно планировавшееся украшение форума – Палаццо-делла-Фарнезина, ныне офис итальянского МИДа. Проектировалось оно для фашистского ЦК и по размерам сопоставимо с казертским дворцом неаполитанских королей. То есть очень большое. Поэтому строили долго и до падения фашизма закончить не успели. Только в 1959 году завершили строительство.
У Мраморного стадиона и амфитеатр из мрамора, и по периметру его окружают 59 статуй каррарского мрамора, изображающих в основном спортсменов.
Это вроде бы Геракл. Но тоже выглядит скорее как спортсмен-додекатлонист,
чем как герой. Да и лопата рядом на что-то конюшенно-прикладное намекает
Вообще, фашисты откровенной обнажёнкой не злоупотребляли, идеологически больше напирая на «традиционные ценности», что для Италии XX века означало скорее «католические», нежели «эллинистические». Но тут взыграла тяга к имперскому антуражу, помноженная на культ брутальности – пошли по пути следования античному канону (т. е. только обнажённые мужчины), лишь кое-где налепив фиговые листочки. Скрепы, наверное, слегка затрещали, и даже какой-нибудь синьор Милонини бурно возмущался по этому поводу. Но история об этом умалчивает, потому что таких синьоров она вообще быстро забывает.
А кто это? Если в руках не городошная рюха, то, наверное, эстафетная палочка. Бегун, стало быть. Со следующим атлетом ещё более непросто.
Когда я понял, что держит он архаичный ледоруб, всё встало на свои места. Хотя в горы нагишом… ну, не знаю. И уж коль раздели, зачем тогда он в онучах?!
Олимпийская же карьера в век телевидения у Мраморного стадиона не сложилась. Сами посудите: а вот бы такая красота в 1960-м да в трансляцию попала? Скандальчик был бы немаленький, потому что телевидение тогда уже было не только в Норвегии. Так что проводили тут, смешно сказать, только отборочные игры олимпийского турнира по хоккею на траве.
Привет, Амвросий!
От эпохи до эпохи в Риме часто пара шагов. А уж минут 20 неторопливой извилистой экскурсии на автобусе по улицам и набережным могут привести куда угодно. Вздумалось мне осмотреть мавзолей Августа, что находится всё на том же Марсовом поле, в полукилометре от площади Испании. Про него я читал, что пребывает он в очень запущенном разрушающемся состоянии, но застал уже следующий этап: забор, леса и вытекающую из них полнейшую невозможность сделать нормальный снимок.
В Википедии пишут, что мавзолей в форме заимствованного у этрусков тумулуса (над барабаном была ещё изрядная коническая насыпь) имел высоту 44 метра и смотрелся очень внушительно. Сегодня про него не скажешь ни того, ни другого. А что работа несмотря на весь ремонтный антураж не кипит… А кто сказал, что она должна кипеть? Это ведь двухтысячелетний памятник, тут поспешность неуместна. Потом, они на самом деле меньше месяца как начали. Не так уж мало успели по итальянским-то меркам. И сейчас работа не стоит. Двое рабочих и, наверное, прораб ковыряются потихоньку – уже неплохо.
В интернетах клевещут, что в итоге закроют мавзолей крышей. Но это нескоро, думаю, потому что пока на всё про всё выделили только 6 миллионов евро, а тут одного забора полкилометра.
На что в Риме денег не выделяют и, пожалуй, напрасно, это на общественные туалеты. Нет их (туалетов) почти. Так-то, конечно, в любом баре туалет имеется, но только для клиентов, да и работают они не всё время. Я-то не особенно страдаю от недостатка удобств, но не все люди так терпеливы. И спуски с набережной к Тибру сильно пахнут мочой.
Так что к Тибру я спускаться не стал, а направился вместо этого к Виа-дель-Корсо. Обычно corso – это проспект, а тут почему-то улица так называется. Улица Проспекта. Ну ладно; отчего бы и нет. И глядь – дяденька какой-то знакомый. Присмотрелся – ба, да это же наш трирско-миланский святой Амвросий! Почти полгода не виделись!
Раз у церкви стоит – значит не просто так; зайти приглашает. Тем более, там купол виднеется, что само по себе повод.
Жадные всё-таки папы. Такому хорошему святому Павел V пожалел отдельной церкви, подселил к нему заслуженного деятеля Контрреформации Карло Борромео. Они хоть и оба миланские архиереи, но где Амвросий с точки зрения значительности в христианской истории и где кардинал-племянник Борромео?
Базилика, вестимо, титульная, и титул по традиции даётся миланскому архиепископу. И церковь считается местом окормления ломбардской общины в Риме.
Время уже настало обеденное, и наивных туристов вовсю завлекали в дорогие кабаки (других в окрестностях Виа-дель-Корсо просто нет); экономные туристы присаживались где попало с чем бог послал (некоторым – в пластиковом лоточке и даже вилкой снабдил). Местные жители спешили туда, где смогут поесть без таких крайностей. А все вместе создавали изрядную толпу. Всё же центр в обед не самое приятное место. Очень суетливое.
А, так это же Тринита-деи-Монти там в перспективе. Я с той стороны сегодня уже видел эту улицу. Только там она называется Кондотти, а тут – Фонтанелла-ди-Боргезе. Народу на Испанской лестнице уже изрядно, но не битком. Бывало и побольше.
Возле палаццо Монтечиторио – резиденции нижней палаты парламента – меня поджидал… правильно, очередной античный обелиск. Честное слово, я не ищу их специально; они сами меня как-то находят. Будто специально по Риму перебегают, чтобы я их не пропустил.
Обелиск настоящий древнеегипетский начала VI века до н. э. Император Август приспособил его гномоном к гигантским солнечным часам, которые были неподалёку от его мавзолея. В память об этом подле нынешнего местонахождения на брусчатку площади нанесён меридиан и ещё какая-то подобающая случаю разметка (на снимке видны белые полоски).
Сам обелиск, если присмотреться, совсем не монолит, а частично собран из кусочков, частично будто просто облицован гранитными плитами. Он сильно пострадал, упав при землетрясении, и нашли потом не все фрагменты. Отсюда и хорошо видимые утраты в надписи.
Итого 10 (и 3 в уме).
Капитолий – один из пресловутых 7 холмов, на которых построен Рим, и самый маленький из них по площади. Но едва ли не самый приметный, потому что именно отсюда на весь Рим торчит мемориал Виктора Эммануила II, он же «Алтарь Отечества», он же просто «Витториано».
Лестница, которая там видна, несколько менее популярна, чем Испанская, и ведёт к базилике Санта-Мария-ин-Арачели.
Сама церковь, отсчитывающая свою историю с XIII века, внутри сохранила узнаваемые общие очертания романской базилики, но в декоре полностью избарочена. Впрочем, всё равно симпатичная. Однако снимать нельзя.
Спускаться обратно по лестнице, чтобы продолжить знакомство с Капитолием, нет нужды. Из церкви есть второй выход (в правом трансепте), из которого оказываешься в паре шагов от Капитолийской площади. Востребованностью у туристов эта площадь обязана не только собственной красоте (всё-таки сам Микеланджело её проектировал), но и тем, что здесь находится старейший в мире публичный музей. Ещё в 1471 году, за несколько веков веков до Ульянова-Ленина, папа Сикст IV решил, что искусство принадлежит народу… хотя бы чуть-чуть. И передал народу Рима часть папских античных коллекций. Я так понимаю, среди собственно римских музеев (т. е. не считая Ватикан) Капитолийские музеи самые посещаемые. Хоть это и не означает, что посетителей тут много. Нет, вполне комфортное количество – по крайней мере, так было сегодня.
Мрамор и бронза
Что ж, Пьетро Каноника был лишь лёгкой разминкой, а по-настоящему музейную программу только-только настала пора начинать. Тут надобно сказать несколько слов о римской туристической халяве.
С учётом стоимости – 38,5 евро – халява получается весьма относительная, но затраты отбиваются без того, чтобы носиться по музеям, высунув язык на плечо. Удобство – 3 дня вообще не думать о билетах на транспорт – бонусом. Есть версия карты на 48 часов, но там включён бесплатно только один музей, а разница в стоимости не так уж велика.
Капитолийские музеи определённо входят в число самых дорогих в Риме, а с учётом частенько проходящих здесь выставок так вообще порой становятся самыми дорогими. Так что достаём из широких штанин Roma Pass – и вперёд.
Это нога императора Константина. Точнее, не его самого, конечно, а огромной статуи, изображавшей императора – так называемого «Колосса Константина». Первая треть IV века, стало быть. Колосс высотой примерно 12 метров сидел в Базилике Максенция на Форуме и, кроме мраморных, включал элементы из позолоченного дерева и бронзы. Уцелел только мрамор, и то весьма частично, и ныне эти части тела украшают атриум Палаццо-деи-Консерватори – главного здания Капитолийских музеев. Консерваторы, которые упоминаются в названии дворца, это не абстрактные ретрограды и даже не приверженцы определённой политической идеологии. Это должность была такая в римском магистрате, который управлял городом до вхождения Рима в состав объединённой Италии.
Во внутренних залах есть фрагменты ещё одного Константина, только поменьше и из бронзы.
При близком рассмотрении бронзовая поверхность выглядит сильно пострадавшей от времени. Она не только исцарапана и изъязвлена, но и основательно залатана.
Константином, как пишет Википедия, долго считали ещё один экспонат – единственный сохранившийся античный конный памятник. Может, только благодаря ошибке в идентификации он и сохранился, поскольку Константин – уважаемый церковью человек, и памятник ему мог рассчитывать на почтительное отношение.
Памятник веками украшал разные хорошие места в Риме, пока в 1981 году не обнаружилось, что условия города античной бронзе на пользу не идут, и статуя находится в критическом состоянии. Константинову-то августейшую шуйцу крупным планом, чай, видели. А она ведь более поздняя. Так что императора, кто бы он ни был, отправили срочно реставрироваться, а потом поставили в музее. А на Капитолийской площади теперь стоит копия.
В Палаццо Сенаторио (третьем здании на площади, кроме двух музейных) заседает городская власть. Поэтому, говоря Campidoglio (Капитолий), в Риме часто подразумевают не холм, а мэрию.
Другая лошадка, в теории тоже античная, обитает в музее совсем рядом с Марком Аврелием.
Но что-то в ней есть смутно некошерное. Если на голове льва время оставило ощутимый отпечаток (он похож на хорошо потрёпанного жизнью и людскими руками «коллегу» при вратах базилики Санта-Мария-Маджоре в Бергамо)…
… то физиономия лошадки выглядит подозрительно свежо.
Больше того, выражение её необъяснимо радостное, совсем без должного уважения к трагизму ситуации: «Меня начали кушать, как мило! Приятного аппетита».
Всё просто. В 1594 году Руджеро Баскапе́ (ученик Микеланджело, и это лучшее, что о нём известно) решил отреставрировать плохо сохранившуюся греческую статую. В тогдашнем понимании этого слова – приделать недостающие части. А это была не только голова лошадки, но и её ноги и хвост, а также задние лапы льва. Отсюда и очевидный для как бы античной статуи анахронизм: подковы такого типа появились только в средние века. Но маэстро такие нюансы вряд ли вообще волновали. Идея ведь была не реконструировать древнее произведение (это вообще невозможно при таких утратах), а создать что-то своё. Но зачем было для этого портить эллинистического льва? Он и сам по себе неплох, без этих сомнительных добавлений.
Ей-богу, какие-то странные с современной точки зрения подходы были в те времена. К животным в особенности. В росписи интерьеров палаццо лошадки тоже встречаются, и это те ещё скотинки.
Как-то они плотоядно поглядывают, не находите? На месте льва я бы с ними связываться не стал. Но это ещё художник более-менее знакомую тварь рисовал. Слоник поблизости вообще дорогого стоит.
Если бы в те времена был интернет, то картинка, наверное стала бы мемом «подозрительный слон» :).
Ещё одна здешняя зверушка стала знаменита безо всякого интернета. Наверное, это вообще самый известный экспонат Капитолийских музеев. Встречаем: Капитолийская во-олчица! (Последние слова произносятся торжественно и немного нараспев: всё же выход знаменитости.)
Долгое время считалось, что волчица изготовлена этрусками. В самом деле, очень похоже – по крайней мере, на мой дилетантский взгляд. Форма ушей, шёрстка вокруг головы а-ля макраме – всё это напоминает о немногочисленных виденных мной этрусских бронзах.
Но Википедия пишет, что недавно статую датировали ориентировочно XI-XII веком. Возможно, копия или стилизация, сделанная взамен утраченного оригинала (он точно был, о нём упоминают античные авторы). Пацанчики (Ромул и Рем) явно ещё новее: слишком уж рафаэлеангелочкоподобные. Про них известно точнее: это конец XV века, то есть уже вполне себе Возрождение.
Копия этой статуи тоже есть на площади, слева от Палаццо Сенаторио (если стоять лицом к нему). Но там она поставлена высоко и всегда находится в тени. Итого неснимабельна.
Животные – тема практически неисчерпаемая. Случайно обзавёлся новым увлечением – античными барельефами. Они меня ещё в Неаполе, что называется, зацепили, а тут встречаются даже поинтереснее. Сюжеты у таких произведений обычно героические: истребление кого-нибудь. К примеру, охота.
Калидонская охота – это не разновидность промысла, а охота на конкретного вепря, обитавшего в окрестностях древнегреческого города Калидон. Свинтус отличался скверным характером (вполне под стать прочей капитолийской живности), за что и поплатился. Но при дележе шкуры (казалось бы, велика ли ценность: кабанья шкура) возник конфликт, переросший в полноценную войну. В результате чего народу полегло многократно больше, чем убил до этого вепрь. Отлично поохотились, я считаю.
Конечно, приобщение к прекрасному не только возвышает, но и несколько утомляет. Для подкрепления сил в музее предусмотрен кафетерий. Сам по себе факт не особо примечательный (право, не редкость кафетерий в музее), но здешнее заведение отличается неожиданно умеренным ценником. Кофе, например, стоит стандартный еврик, и за пользование столиком платить не нужно. Из кафетерия можно выйти на обширную террасу. Похоже, там устраивают тусовки, никак с посещением собственно музея не связанные: есть летний павильон и отдельный вход с улицы, в музейное время закрытый. Виды ничего так, но не сказал бы, что видно много; всё-таки терраса сравнительно невысокая.
Ещё в Палаццо-деи-Консерватори есть небольшая пинакотека. Включает три работы Караваджо, не самых интересных. Из прочих шедевров почему-то бросается в глаза «Погребение святой Петрониллы» (Франческо Гверчини, 1621 или 1623). Может, потому что размером эта картина больше 4 на 7 метров. Написана для одного из алтарей собора Св. Петра, но продержалась там всего век: простовата она для тамошних завитушек.
Есть культовые предметы и поскромнее. Как «Троица» Никколо ди Пьетро Джерини (справа), написанная около 1400 года, то есть ещё до того, как каноническая иконопись перестала быть в Италии. Правда, образов на ней не 3, а примерно так 6. И «лишние» – это не ангелы, как у Рублёва, а семья комиссионера – богатого купца из Прато. Сейчас бы его назвали спонсором, наверное. Икона писалась для храма, но нанимал художника комиссионер в качестве собственного вклада. А кто платил, тот и имел возможность заказать немного музыки живописи. Так тогда было принято, и увековечиться считалось престижным. Вот и появлялись богатеи то под видом какого-нибудь святого, ошивающегося на фреске где-то сбоку, то, как в этом случае, просто какая-то странная фигура торчит ну совсем уж не пришей кобыле (не побоюсь её лишний раз вспомнить) хвост.
Тайна Диониса раскрыта
Палаццо Нуово («новый дворец»), расположенное на площади напротив Палаццо-деи-Консерватори, тоже принадлежит Капитолийским музеям. Что интересно, там нет входа для посетителей, хотя выйти можно. Я сначала попытался вломиться именно туда, но был послан. В смысле, направлен через площадь. Напрашивается подземный переход (иначе как туда попадают), и таки да, он тут есть. Причём не просто переход: в нём размещён лапидарий. Но разглядывание древних надписей никогда меня не увлекало, потому что с латынью я совсем не дружу. Туристический итальянский тут не помогает.
Из коридора-лапидария можно выйти в древнеримский табуларий (государственный архив), который частично находится под Палаццо-Сенаторио, частично выходит на склон Капитолия, обращённый к Форуму. Такой приятный маленький бонус – посмотреть на Форум сверху. Как раз ближе к вечеру тут подходящее освещение (с утра-то прямо в лицо будет лупить).
В Палаццо Нуово находится основная часть коллекции античных статуй. Не сказал бы, что их тут так уж много. Вообще, этого добра в Риме немеряно. Но если в Неаполе ты идёшь в Археологический музей и там видишь, пожалуй, всё, что заслуживает быть увиденным, то в Риме это разбросано по массе музеев, среди которых Капитолийские по своей коллекции не на первом месте (Ватиканские вне конкуренции) и, пожалуй, даже не на втором.
Я в Ватиканских музеях, помнится, озадачился. Что тёзку (Диониса т. е.) изображают вместе с сатирами, неудивительно. Одного поля, в общем-то, ягоды. Но почему сатиры при этом какие-то неправильные – ни рогов, ни мохнатых козлиных ног, ни копыт – загадка. В Палаццо Нуово я наконец-то доискался до ответа. «Правильный» сатир должен выглядеть примерно как эта фигура, стоящая в атриуме палаццо.
На следующем снимке тоже сатир (слева). Но с оговоркой.
То есть по молодости сатиры выглядят как человеческие юноши, и только потом обзаводятся всей надлежащей атрибутикой, необходимой, чтобы продуктивно гоняться за нимфами. А тёзка (в представлении античных авторов, разумеется) старым козлам :) просто предпочитал более нежную компанию.
Удивляться такой метаморфозе у сатиров едва ли приходится; в молодости в порядке вещей выглядеть несколько иначе, нежели в зрелости. Например, как думаете, кого изображает следующая статуя III века из зелёного базальта?
Ну да, львиная шкура. Должен быть Геракл. Но ведь совсем ребёнок; откуда у Геракла в детстве могла взяться шкура?! Но канон есть канон: Ленин – кепка, Виктор Эммануил – усы, Геракл – шкура Немейского льва. А судя по запутанности эллинистической мифологии, соблюдение хронологии и причинно-следственных связей не считалось тогда чем-то особенно важным. Так что да, это действительно Геракл в детстве.
Cледующая работа тоже наверняка изображает Геракла. Таблички к ней я не обнаружил, но кто ещё в люльке мог со змеями забавляться? А шкуры нет. Непорядок. Верните шкуру!
Раз уж я добрался наконец-то до Капитолия, то резонно было осмотреть заодно и Витториано, который за один день уже изрядно намозолил глаза. Эту безмерно пафосную беломраморную громадину начали строить в 1885 году, через 7 лет после смерти короля-объединителя Италии Виктора Эммануила II. В 1911 году официально открыли, но закончили только в 1927. Служит Витториано не только шикарным задником для главного памятника королю, но и выполняет ещё пару важных функций. Внутри находится главный музей Рисорджименто (объединения Италии). Для Италии Рисорджименто – пожалуй, краеугольный камень государственной идеологии и главный мотив патриотической гордости. Казалось бы, с точки зрения пропаганды напрашивается сделать музей бесплатным (только приходите, узнавайте, проникайтесь, преклоняйтесь), но фигушки. Даже скидки по Roma Pass тут нет. Видимо, решили, что бесплатный музей сочтут слишком неинтересным и не пойдут. Теперь не ходят в платный.
Второй важный дополнительный элемент Витториано – Могила Неизвестного солдата, открытая в 1921 году. Главный военный памятник сначала первой мировой, а затем и обеих мировых. Во многом благодаря ей название «Алтарь Отечества» и закрепилось за всем сооружением.
В двух бронзовых чашах по бокам горит вечный огонь, хотя его не так чтобы хорошо видно. Солдатики в почётном карауле ещё недавно стояли не с современным оружием, а с пиками вроде той, что держит богиня Рома в центре. В сочетании с уставной формой пики смотрелись, пожалуй, занятно.
Поскольку это национальная святыня, на ступенях широкой (больше 30 метров) лестницы, ведущей от подножия холма к Алтарю Отечества, запрещено сидеть. О чём даже предупреждают туристов, заходящих на территорию через единственную калитку. Предупреждают не зря, потому что ступени в Риме очень располагают к тому, чтобы посидеть. Не только потому что прогулки по «вечному городу» утомительны, но и потому что это очень «антуражно». Выше (лестница двумя рукавами поднимается дальше на обширную террасу), где пригляд не такой плотный, всё же некоторые особо несознательные туристы посиживают.
Хотя Витториано в теории стилизован под античный портик, присущая древнеримским сооружениям лаконичность и сдержанность совсем не про него. Казалось бы, в таком месте обстановка должна настраивать если не на скорбный, то хотя бы на почтительный лад; давать возможность побыть в своих мыслях и чувствах, не отвлекать от главного. Но здесь всё буквально нашпиговано нарочито усложнёнными формами, символами, аллегориями. Глаза разбегаются.
Какая уж тут тихая почтительность, когда видишь такое. Не заржать бы.
Поскольку Могилы Неизвестного солдата в изначальном проекте не было, так получилось, что она оказалась под копытами королевского коня. Что, наверное, не совсем идеологически корректно, но иначе тут никак. Памятник поставлен настолько высоко, что и на самом Витториано смотреть на него можно только задрав голову.
Даже горельеф пьедестала толком не разглядишь. Задумка-то была, очевидно, чтобы памятник мощно смотрелся с площади. Это вполне получилось, хоть он и теряется малость на фоне 116-метрового задника.
Кто может быть выше, чем голубь на крыше?
Есть тут место, откуда теоретически можно посмотреть на памятник сверху вниз – смотровая площадка на крыше. На практике памятник оттуда не видно, потому что не подойти достаточно близко к краю. Но и без памятника видно оттуда многое, и это, пожалуй, лучшая смотровая в центре города. Кабы я не собирался назавтра на ещё более возвышенную точку, то, может, и решился бы. А так мне жаба не дала расстаться с 7 евро за ерундовый подъём (метров 20 тут всего) с бесплатной террасы на жлобскую крышу.
Поневоле позавидуешь римским голубям, которым нет нужды платить за возможность забраться куда повыше.
Надо (забегая вперёд) сказать, что голуби на сей раз никаких коварных поползновений в мой адрес не предприняли. В прошлый-то раз я пострадал от них совсем недалеко от Капитолия, на Форуме. Нынче же «летающие крысы» вели себя вполне пристойно, даже попозировать были готовы.
И поскольку лично мне Создатель, как и Тарасу Шевченке, крыльев не дал, пришлось довольствоваться обычной террасой. Она тоже довольно высоко, так что видно с неё неплохо, только деревья местами мешают.
Интересно всё же восприятие устроено. Башню, которая там за рынком маячит, я раньше как бы видел. Она тут в прошлый раз определённо была: чай, девятый век уже торчит на одном и том же месте. Казалось бы, ну как её не заметить? Тем не менее, не помню её; не обращал внимания и не интересовался, что это там такое. Очень она сливается с окружением и на фоне него в глаза не бросается. И когда я её увидел с другой стороны, где она видна целиком и на ровном месте, то даже удивился: ух ты, башня! В Риме есть башня; это, право, даже неожиданно.
Большое здание на пригорке правее башни – бывший монастырь Святых Доминика и Сикста, где с 1932 года размещается папский университет им. Фомы Аквинского. Тот самый, где профессорствовал почтенный фра и часовщик-любитель Джован-Баттиста Эмбриако.
Загадка
Вопрос к читателям: что за здание на снимке ниже?
Кто подумал, что это Колизей, тот что-то знает про Рим. Кто принял во внимание, что раз я спрашиваю, то наверняка не всё так просто, тот ближе к истине. На самом деле, надстройка вполне современного вида выдаёт правду с головой. Нет ведь у Колизея ничего подобного. Правильный ответ – театр Марцелла. Построенный ещё в 12 году до н. э. (то есть почти за век до открытия Колизея) и названный Октавианом Августом в честь его рано умершего любимого племянника и зятя Марка Клавдия Марцелла. Впрочем, архитектурное сходство этого строения с Колизеем, как ни крути, налицо.
Поскольку это театр, а не амфитеатр, то форму он имел не овальную, а полукруга диаметром 130 метров. Не Колизей по размаху, но тоже очень прилично, между прочим. Второй по размеру публичный театр в Древнем Риме был. Сохранилось от него всего ничего. Что на снимке внизу видно – это, в общем-то, всё и есть.
В Средние века театр перестроили в крепость, потом в резиденцию. На верхних этажах до сих пор живут, между прочим. Хотел бы я посмотреть, как они попадают домой, но во двор там не войти. С единственной незастроенной стороны территория серьёзно обзаборена, и хотя ворота обычно открыты, владельцы (Мальтийский орден, кстати сказать) настоятельно «просют не шастать».
Три коринфских колонны, которые справа от театра виднеются – это всё, что осталось от храма Аполлона, который стоял на этом месте с V века до н. э.
Точнее, с 13 июля 431 г. до н. э. Конечно, в пересчёте на современный календарь, поскольку всё это было задолго до Юлия Цезаря, который ввёл календарь, примерно похожий на наш нынешний, и назвал июль в свою честь. Тем не менее, день известен точно, что можно сказать не про каждое сооружение в Риме даже из числа не столь древних.
Скажем, про портик Октавии, который тоже тут неподалёку, даже год точно не известен.
Известно только, что большой храмовый комплекс, окружённый колоннадой с портиком (от которого только сам портик и уцелел частично) открыл император Октавиан Август в честь своей сестры Октавии (матери Марцелла) «где-то после 27 г. до н. э.» Любил Август родственников. Наверное, поблизости и посвящения другим членам его семьи имелись.
Взять портик в кадр целиком было сложно, и я даже не озадачивался, поскольку остальная его часть в лесах и смотрится всё равно «так себе». Он и без лесов-то какой-то аляповатый. Но тут виноват не Август, а послеантичная разруха. Две правые колонны не выдержали землетрясения в 442 году, и вместо них построили каменную арку. Империя ведь рушилась, до восстановления ли рухнувших колонн тут было?
Туристов немного, хотя нельзя сказать, что это какое-то потайное место. От Капитолия буквально пара шагов. Но если просочиться внутрь квартала, скрывающегося за портиком, то попадаешь в совсем неожиданный Рим. Совершенно пустые узенькие и довольно кривые улочки; грязненько, но при этом удивительно уютно, совершенно нет ощущения трущоб.
Фасады по большей части страшненькие (не все), но внутри намного лучше, я так догадываюсь. По большей части эти дома помнят времена, когда здесь располагалось римское гетто. Только с присоединением Рима к Итальянскому королевству евреям было разрешено селиться вне его пределов. Так что жили тут очень скученно.
Необыкновенный Неожиданный концерт
С другой стороны от Театра Марцелла ещё одно примечательное здание – церковь Сан-Никола-ин-Карчере, построенная на месте древнеримского храма Януса III века до н. э. Причём языческое капище рушить не стали. Это было бы не по-итальянски. Зачем ломать, если ещё можно использовать?! Так и торчат с обеих сторон Святого Николая античные колонны аки рёбра.
Помимо того, что церковь титулярная (эка невидаль), у неё есть ещё одна фишка. Благодаря ей я узнал (из английской Википедии), что в Риме до сих пор жива древняя традиция своего рода паломничества – посещения определённых церквей в каждый день Великого поста и послепасхальной недели. Все 54 дня (в католичестве пост короче на 2 дня, чем в православии) по разным церквям бегать не требуется, для полной индульгенции достаточно принять участие в одной мессе в предписанный данной церкви день; для частичной – просто посетить. Сан-Николу положено посещать во второй день Великого поста, так что тут я припозднился и никаких бонусных баллов не заработал. Все грехи, какие я успел нажить после посещения собора в Мдине, сохранились при мне :).
Но совсем-то без плюшек я не остался. Концерт нынче случился в этой церкви. Дяденька и тётенька пели разные арии то по очереди, то вместе. Я, правда, только последние номера застал. О чём ничуть не пожалел, поскольку пели, откровенно говоря, так себе. Особенно когда дуэтом. Не ожидал в Риме (всё же не колхозный клуб в деревне Колотово) услышать столь посредственное исполнение, но из «Тоски», как говорится, Каварадосси не выкинешь. Так что я уклонился от традиционного в таких случаях добровольного пожертвования горе-артистам. Но в церкви монетку оставил, потому что она в самом деле интересная. Только я в послеконцертной суматохе (да и темновато было уже) толком её не посмотрел. Вроде бы, особенно интересна там крипта, но я не заметил, чтобы туда можно было спуститься. Вернусь – досмотрю.
Римская трапеза
Прогулка по Риму получилась знатная. Теперь бы определиться, где отметить приезд. Места у меня были подобраны в основном поблизости от жилища. Не люблю, когда после ужина надо ещё куда-то ехать (хотя транспорт в Риме ходит с вменяемыми интервалами сравнительно допоздна). Вот прогуляться – это да, только кстати. Но не слишком далеко. Ибо к вечеру ноги уже настойчиво интересуются, точно ли я уверен, что хочу, чтобы они и завтра ходили.
Так что сначала надо с площади Венеции переместиться в свой район Эсквилино вместе с многочисленными римлянами и гостями города, которые ввечеру набиваются в автобусы почище, чем у нас на «Братиславской». Рядом оказался молодой немец с книгой отставного папы Бенедикта «Иисус из Назарета». Всю дорогу звонил друзьям, а потом маме, и восторженно рассказывал, как он тут устроился. Ну, насколько я смог разобрать с моим никудышным немецким. Смотри-ка, не мне одному нынче в Риме нравится :). Однако у немчика цели пребывания явно какие-то духовно-возвышенные, мне же злачных мест подавай.
Первая попытка не удалась: ценник в остерии, которую я выбрал из своего списка, не порадовал. Идти в другое место из списка уже не хотелось (далековато), и я решил воспользоваться рекомендацией Луки: поискать счастья в университетском районе по другую сторону железной дороги. Счастье нашлось в виде Osteria da Marcello на Виа Кампани. Заглянул – публика похожа на местную. Да и откуда тут много туристов? Народу вообще немного было, хотя пришёл я туда уже часов в 8. Самый-то наплыв начался уже после половины 9-го. Поздно, однако, римляне ужинают.
И ведь отнюдь не лёгкие блюда в это время употребляют. У меня прежде-то полноценной трапезы в Риме вовсе не было: в общепите я максимум перекусывал. А нынче, не обедамши, раздухарился аж на первое и второе (правда, без антипасто и десерта). Из первых блюд самым-самым римским специалитетом является аматричана. Соус из свиной щековины, помидоров и местного твёрдого сыра пекорино. То есть блюдо не диетическое вообще. Наиболее подходящей к нему пастой считаются букатини (макароны миллиметра три толщиной с ма-аленькой дырочкой). В Риме почему-то их пишут не во множественном числе, а в единственном: bucatino. Видимо, традиция. Как и делать их ну о-очень аль-денте. Значит, букатино с аматричаной попробовано, ставим «псису». Неплохо, но скучать не буду. Чтобы любить это блюдо всей душой (как римляне), наверное, нужно питаться им с детства.
В рубрике «Культурный шок дня» нынче шок гастрономический. Точнее, артишок дня :). На второе грех было не воспользоваться тем, что я застал сезон этих самых артишоков. Пробовать мне их прежде не доводилось, хотя ещё в глубоком детстве я их видел в «Книге о вкусной и здоровой пище» издания 60-х или 70-х годов. Что они там делали, непонятно, потому как продукт был советскому человеку глубоко чуждый. Как, впрочем, и бо́льшая часть прочих кушаний из этой книги, составленной какими-то кулинарными садистами. Что ж, артишоки – это оригинально (не с чем даже сравнить) и определённо вкусно. Но тоже, скорее, для опыта, чем в список любимых блюд. Хотя в Москве их купить можно (дорого, конечно, поскольку у нас это экзотика, а не повседневный овощ), стоит иметь в виду, что после сбора вкус они теряют очень быстро. Так что кому артишоков – не ждём, пока их привезут, а сами отправляемся в Италию в начале весны.
День в самом деле удался. И количественно, и качественно. Давненько я так не отрывался.
< И снова День авиации! | Затиброречье > |