9 мая 2022 (выходной понедельник). Ярославль

Главное упущение нашего первого посещения Ярославля (тогда с нами была Ольга, но не было племянника) – Толгский монастырь. Он требует заметного времени, так что в однодневное посещение впихуется плоховато. Нынче на Ярославль больших планов, за исключением монастыря, не было.

Добраться до него можно по суше (он за рекой в черте города, то есть не очень далеко). А можно по Волге, что, конечно, интереснее. Чтобы успеть на кораблик отправлением в 8:15, опцией завтрака в гостинице пришлось пожертвовать. И мы бы успели, но в дело вмешался календарь. Из-за праздничных мероприятий перекрыли почти все улицы в центре, так что проехать к речному вокзалу мы просто не смогли.

Постфактум я понял, что оно и к лучшему. По нынешней погоде на кораблике мы бы замёрзли и ничего интересного в утренней хмурости всё равно не увидели. Итого никакого удовольствия от прогулки не получили бы. В машине добираться куда теплее и даже быстрее. Речные же прогулки в наших широтах – сугубо летний вид спорта. Да и летом заниматься ими желательно не с утра пораньше.

Поющие в кедровнике

Помимо окружённой стенами XVII-XIX веков территории, монастырю принадлежат ещё гектаров 10 угодий по соседству. Да, именно угодий. Удивительно, что без приписанных крепостных. Но и они вскоре наверняка появятся, раз уж Россия решила скатиться в XIX век. Короче говоря, от стоянки до собственно монастыря ещё топать через поля, коровники, пруд с утками и даже симпатичную аллейку.

Завтракать я придумал в столовке со звучным названием «Архондарик», расположенной прямо у стен. В православном обиходе этим словом обозначают помещение для приёма и размещения паломников. Столовка оказалась недурственной. Во всяком случае, на фоне некоторых иных заведений самообслуживания в этой поездке. Понятия не имею, монахини работают там (монастырь, прежде мужской, в 1987 году возобновлён как женский) или «гражданский персонал», но дамы вполне милые. Только холодно там было. Ибо дверь ходящие туда-сюда посетители отчего-то всё время не закрывали. Доводчик на неё поставить – видимо, не богоугодно. А ведь не лето на дворе.

Подкрепившись, можно отправиться и за пищей духовной.

Виднеющийся за стеной девятиглавый барочный храм Спаса Нерукотворного датируется 1710 годом.

За прудом виднеется Никольская церковь над Святыми воротами.

Святые ворота обращены к Волге, и, по идее, приплывающие по реке туристы и паломники должны попадать в монастырь именно через них. Но что-то непохоже, чтобы они функционировали. Щиты у дорожки рассказывают о посещении обители всякими особо важными персонами, подтверждая общеизвестное: церковь куда более уповает на благоволение кесаря, чем на милость божию. А уж конкретно Толгский монастырь вниманием властей предержащих был обласкан и при прежних царях, и при нынешнем наполеончике.

Напротив ворот стоит главный храм монастыря – Введенский собор конца XVII века. Он стоял в лесах, и снимать его я даже не пытался. Только крыльцо и колокольню.

Нижняя часть колокольни – современница собора. В 1825 году было решено надстроить её в классическом стиле. А столь монументальное крыльцо появилось, потому что собор был возведён на очень высоком подклете.

Появление монастыря связывают с обретением в этом месте в 1314 году иконы Божией Матери, известной как Толгская (по небольшой речке Толге, левому притоку Волги). Точнее, Википедия упоминает о трёх Толгских иконах (продуктивная, однако, речка-то). Самая старая из них находится в Третьяковке. Вторая – как раз «обретённая» – с 2003 года в монастыре, но при этом она по-прежнему числится за Ярославским художественным музеем. Событие обретения является, конечно, сугубо легендарным, хотя по датировке икона в самом деле очень старая, в начале XIV века она определённо уже существовала. Освещение в соборе так себе – может, поэтому почтенная икона не показалась нам чем-то особенным. Да и русскую дорублёвскую иконопись вообще сложно назвать чем-то самобытным; она больше повторяла, зачастую упрощая, византийские каноны.

Самое интересное, что тут есть, вовсе не собор. Даже не какой-то другой храм. В XVI веке за южной стеной были высажены кедры – по преданию, из шишек, привезённых Ермаком из Сибири в подарок Ивану Грозному. Тот сам орешки грызть не стал, а отдал монахам. Те, также отринув возможность чуть-чуть почревоугодничать, обеспечили лакомством окрестных белок на много лет вперёд. Пожалуй, если бы белки могли молиться, монахи те поголовно в святых бы состояли.

В советское время, когда в стенах монастыря размещалась колония для малолетних преступников, большинство кедров погибло. Почему-то в сибирских лесах эти деревья растут без особых ухищрений, а в наших краях им необходим особый уход. Монахини, видимо, с ним вполне справляются (хотя, может, и лесотехник в штате имеется), так что сегодня в небольшом парке здравствуют 193 красивых дерева.

Посетителям можно ходить только по одной дорожке до часовни. Но больше и не нужно. А в конце дорожки нас ждал некто поэкзотичнее белочки.

Павлин в монастыре не бог весть какое событие. Я в Борисоглебском в Дмитрове аналогичную птичку видел. Однако на сей раз павлин то ли соскучился, то ли узрел в лице сестры достойный своего мужского внимания объект.

Когда павлин потряхивает своим хвостом, находящиеся в разных рядах перья движутся не в такт, и исполняющие диковинный танец «глаза» создают почти гипнотическую картину.

Наверное, именно этим объясняется способность павлина отвлечь или даже отпугнуть хищника от гнезда. Но в данном случае мотивы его наверняка были матримональными, потому что он начал крутиться. А это делается именно для самочек, которые должны оценить кавалера со всех сторон.

Помнится, Фаине Раневской приписывают следующее изречение: «Под самым красивым хвостом павлина скрывается самая обычная куриная жопа». Так оно и есть, не поспоришь.

Тут, кстати, видно, что то, что мы называем павлиньим хвостом, на самом деле не хвост. Хвост помогает задирать кверху длинные кроющие перья, растущие из спины, но сам по себе он непримечателен (и обычно не виден).

Поняв, что одержать верх над Димой так просто не удастся, хвостовик-затейник решил пойти с козырей – выступить в мультимедийном жанре. Тут я уже не очень удивился, потому что павлиньих трелей наслушался изрядно, будучи на острове Велики-Бриюн. Если вдруг кто не в курсе, брачные призывы павлинов сложно назвать благозвучными. Орут они дурными голосами. И довольно громко.

По большому счёту, кедровник с птичкой и сделали наш поход в Толгский монастырь. Он, конечно, и без того неплох, однако был бы вполне зауряден.

А теперь пора двигаться дальше.

Напоследок ещё раз взглянув на монастырские угодья, пока кое-кто заценял удобства бесплатного туалета для посетителей, расположенного за стенами.

Видите, распогодилось немного. Дальше погода весь день то и дело менялась от многообещающе-солнечной к «вот-вот польёт» и обратно. Такой он, проказник-май, к северу от Москвы, где даже мигранты из суровой Сибири чувствуют себя не очень уютно.

Смотрящие в коровнике Коровниках

Вернувшись в Ярославль, для начала заскочили к церкви Иоанна Предтечи. Мы-то в ней уже были и не особенно по ней скучали, а Арсений прежде не видел единственный в России 15-главый храм.

Вроде ничего особенно не изменилось с 2014 года. Разве что туристов больше стало. Тогда-то мы тут в одиночестве прогуливались.

Заходить не стали. Двинулись к церкви, посвящённой другому Иоанну, в которую в прошлый раз не успели, и которую я отметил как «в другой раз обязательно».

Арки по верху стен обозначают позакомарное покрытие, позднее заменённое четырёхскатной кровлей. Арки с дыньками в нижнем ярусе остались от первоначально открытой галереи. С восточной стороны галерея упирается в небольшие приделы, увенчанные высокими шатрами.

В целом она всё равно проще Предтеченской, но определённое сходство налицо. Златоустовская немного старше: 1649 год начала строительства против 1671-го. Всё это – русский «ренессанс», наступивший при Алексее Михайловиче. С приходом на Ростовско-Ярославскую кафедру энергичного и амбициозного митрополита Ионы Сысоевича в 1952 году местное церковное зодчество ещё пышнее расцветает, проекты усложняются.

Хотя Златоустовская церковь со своими изысканными формами прекрасна сама по себе, более всего она знаменита керамическим изразцовым наличником окна главной апсиды, созданным в 1680-е.

Тогда (в 1860-е) этой церкви вообще добавили всякого декоративного обвеса, в том числе сделали крыльцо с подвесными арками. Такие арки с гирьками считаются неотъемлемым элементом исконно русской архитектуры, однако придумали их на бездуховном Западе. В России их впервые применил не кто иной как Аристотель наш Фьораванти в XV веке. И ничего, прижились; стали как родные.

И колокольню высотой 37 метров (да-с, тут вам не Рыбинск :)) тогда же рядом поставили. И она лишь немногим уступит по изяществу и декоративности колокольне Предтеченской. Ей и прозвище соответствующее дали – «Ярославская свеча».

Стоящая рядом Владимирская церковь куда проще, хотя закончена в 1969 году. Получается, она опровергает мои рассуждении о развитии архитектуры. За это я её даже снимать не стал :). Однако надо принять во внимание, что строили её как зимнюю к Златоустовской. А мы с вами ещё по Суздалю помним, что зимние церкви не должны были затмевать собой летние; их строили утилитарными. Разве что колокольня, если они её в себя включали, могла быть более-менее броской. Но тут колокольня отдельно стоящая. И в броскости ей точно не откажешь.

Мы даже на неё поднялись, чего я не планировал, поскольку «официально» это невозможно. Но повезло второй раз за день. В 1992 году храмовый комплекс в Коровниках передали старообрядческой общине. Вообще, эти ребята не особенно жалуют у себя праздношатающуюся публику вроде нас. Но на наше счастье в те дни, когда служб нет, и священник на работу не ходит, немножечко делает свой гешефт калека-сторож, живущий в каморке нижнего яруса колокольни. Как раз собралось человек 10 охотников до допетровской Руси – он нас всех и запустил. Про плату прямо ничего не говорил, но рассказом о том, что начальство держит его в чёрном теле, на вспомоществование намекал недвусмысленно.

Виды с колокольни… ничего особенного. Высота-то невыдающаяся.

Тут, скорее, привлекает сама возможность подняться на «непричёсанную», толком не реставрированную колокольню. Хотя видал я башни, куда подниматься ещё более неудобно, при том, что за это берут деньги вполне официально.

В церковь он нас тоже пустил, слегка переживая от опасения спалиться. Мол, уже получал за такое выговор от настоятеля. А куда деваться? Человеку с ОВЗ (ограниченными возможностями здоровья) – так теперь выражаются в гуманистически просвещённых кругах – не меньше, чем прочим, нужны маленькие удовольствия. А они редко бывают бесплатными.

В восстановлении интерьера храма старообрядцы с 1992 года продвинулись не так уж сильно.

Росписи в основном выполнены в 1733 году, спустя столетие поновлялись и в 1960-е реставрировались.

Найденное в заслуживающем доверия источнике упоминание о реставрации в советское время меня удивило. В каком качестве использовалось здание, там не упоминается, но никакого музея в закрытом с 1935 года храме никогда не было. В других источниках речь идёт о складе. С чего вдруг на складе такое затратное мероприятие как реставрация? Как бы то ни было, на данный момент с учётом непростой судьбы церкви сохранность росписей отличная.

Иконостас во всю немаленькую высоту храма до сих пор пустует.

И ведь ничего этого, повторюсь (кроме как осмотреть экстерьер; если повезёт – не из-за забора), в моём плане не было.

Последнее, что у меня было запанировано на Ярославль – выйти на берег Волги посмотреть на Стрелку с юга. Туда нас пускать не хотели из-за подготовки к вечернему фейерверку. За Которослью как раз удобная для этого точка с точки зрения наблюдения из центра города. Но по пляжу мы смогли обойти опасное место, пообещав охранникам далеко от реки не отходить.

---

< Рыбинск

Ростов >